Вдруг в машину проникает поток холодного октябрьского воздуха, отбросив пустой стакан на заднее сиденье.

Выходи,

говорит Баррон — он улыбается мне, облокотившись о дверь. А я даже и не заметил, как он вышел. — Прихвати несколько четвертаков для парковочного счетчика и свое барахло.

Он кивает в сторону парня с косами:

Надо бы за ним проследить.

А как же позвонить? — Мне очень холодно в одной зеленой футболке. Кожаная куртка валяется на заднем сиденье. Тянусь за нею и одеваюсь.

Мне было скучно,

говорит Баррон,

а теперь нет.

Сегодня утром, когда он сказал мне, что мы должны потренироваться в слежке, я, наполовину шутя, наполовину сгорая от болезненного желания, выбрал в качестве объекта Лилу. Не ожидал, что Баррон согласится. Не думал, что нам удастся увидеть, как она выходит из дома и садится в такси. Я на полном серьезе считал, что на этом все и закончится, что я так и не выясню, чем она занимается вне школы.

Выхожу из машины и захлопываю дверцу.

Проблема в соблазне. Черт возьми, меня так и подмывает!

Почти как настоящие агенты, да? — Говорит Баррон, пока мы идем по улицам, наклонив головы под порывами ветра. — Знаешь, если бы мы поймали твою подружку на совершении преступления, Юликова наверняка дала нам премию или еще что за то, что мы такие знатные ученики.

Вот разве что мы этого делать не станем,

говорю я.

Мне казалось, ты хотел, чтобы мы стали хорошими,

Баррон улыбается — но как-то слишком широко. Ему нравится подкалывать меня, а моя реакция только усугубляет дело, но я не в силах остановиться.

Если ей от этого будет хуже, то нет,

как можно суровее говорю я. — Только не ей.

Понял. Делать кому-то плохо — нехорошо. Но как ты оправдаешься в том, что следил за нею и ее друзьями, а, братишка?

А я и не собираюсь оправдываться,

говорю я. — Просто делаю и все. Преследовать… следить за кем-то непросто. Ты стараешься не слишком наступать человеку на пятки, держаться на расстоянии и вести себя так, будто ты просто тоже морозишь задницу в конце октября на улицах Квинса. А самое главное — стараешься не выглядеть как будущий хорошо натасканный федеральный агент.

Не переживай,

говорит Баррон, шагая рядом со мной. — Даже если нас и застукают, этот парень скорее всего будет польщен. Решит, что раз уж за ним следит правительство, то именно он вращает этот мир.

У Баррона лучше, чем у меня, получается вести себя как ни в чем не бывало. Наверно, так оно и должно быть. Если нас заметят, ему нечего терять. Лила уже просто не может ненавидеть его сильнее, чем ненавидит сейчас. Плюс он скорее всего целыми днями тренируется, пока я учусь в Уоллингфорде, выбирая колледж, в который мне все равно никогда не удастся поступить.

И все-таки это меня раздражает. С самого детства мы с Барроном во всем соревновались. И я по большей части проигрывал.

Мы с ним были младшими, и когда в выходные Филип уходил куда-то с друзьями, мы с Барроном оставались выполнять поручения деда или тренировали те навыки, которые по мнению старика могли нам пригодиться.

Например, он хотел, чтобы мы постоянно совершенствовались в карманных кражах и во взломе замков.

«Двое ребят — это идеальная команда карманников»,

любил повторять дедушка. — «Один тащит, а другой отвлекает или принимает добычу.

Мы оба учились воровать. Для начала определяли, куда отец положил свой бумажник — высматривали, не топорщится ли задний карман и не провисает ли пола пальто, потому что что-то спрятано за подкладкой.