Веригин достал записную книжку и нашел в ней адрес Родимова. Сосед его, седенький старичок-москвич, посоветовал сойти на следующей остановке. Веригин сошел. А у самого из головы не выходил маршал Рыбаков. «Нет… Есть все-таки на свете настоящие люди. Их не сломили лихие годы, им не вскружила голову слава… Честных Гореловых, Рыбаковых больше, чем тех подлецов и мерзавцев, которые не захотели признать в Родимове Родимова…»

Дверь квартиры, куда позвонил Веригин, открыла молоденькая девушка. На его вопрос, дома ли Николай Карпович, она приветливо улыбнулась и проводила Веригина в маленькую комнату, заставленную по стенам полками с книгами.

Родимов лежал на диване, вытянув ноги и скрестив на груди руки. Он видел, что пришел Веригин, но продолжал лежать неподвижно.

— Ты почему лежишь? Болен? Почему нет туша? Почему не бьют в барабаны?

Шутка Веригина осталась без ответа. Родимов, не шелохнувшись, продолжал лежать, сумрачно глядя в одну точку перед собой.

— Что-нибудь случилось? — обеспокоенно спросил Веригин, присаживаясь на стул рядом с диваном.

— Случилось, — сквозь зубы ответил Родимов.

— Что именно?..

— Получил паспорт.

— А что же у тебя такая физиономия, будто тебя положили в гроб?

Родимов долго лежал молча, по-прежнему глядя в одну точку перед собой. Потом по лицу его пробежало светлое облачко.

— А разве легко быть четырнадцать лет мертвецом, а потом снова воскреснуть?

Родимов медленно встал, оперся руками о край дивана и, вытянув шею, долго в упор смотрел на Веригина:

— Ты только пойми — я снова живой человек! Я гражданин Советского Союза! И не только гражданин, но и коммунист. Так вчера сказали в ЦК.

— Тебя туда вызывали?

— Да!

Родимов встал и босиком прошелся по комнате. Потом подошел к Веригину:

— Как ты думаешь, на что мне намекнули в ЦК? Меня спросили: не разучился ли я, находясь четырнадцать лет в гробу, заниматься своими старыми земными делами?

— Не понимаю… Говори яснее.

— В ЦК меня спросили: если завтра мне снова предложат быть замнаркомом, то есть по-теперешнему заместителем министра, то хватит ли у меня сил держать на плечах эту глыбу?

— И что же ты ответил?

Родимов достал из пачки «Беломора» папиросу, разминая, сломал ее, достал вторую и, сломав три спички, наконец прикурил.

— Ты спрашиваешь, что я ответил?.. — голос Родимова дрожал. — Я им ответил, что у меня хватит сил держать на плечах эту глыбу! Ты понимаешь — хватит!.. — Родимов закашлялся. — Ты-то мне веришь, черт возьми?!

— Верю! А что сказали они?

— Они мне пожали руку.

Веригин встал. Заложив руки за спину, он долго ходил из угла в угол по тесной комнате, заставленной книжными полками. Потом резко остановился и спросил:

— Неужели пришло то время, которое мы ждали там, за колючей проволокой? Неужели начинается тот Великий суд, о котором мы мечтали?

— Да!.. — Родимов резко ввинтил горящую папиросу в дно свинцовой пепельницы. Он даже обжег пальцы. — Праведный суд начинается! Этот Великий суд уже идет!

— А судьи кто? — тихо спросил Веригин.

— Народ.

— Каким кодексом руководствуется этот грозный судия?

— Кодексом Правды!.