— Правда?

Она скептически умехается, слегка приподняв бровь. А, ну конечно, она уж точно больше всех хотела бы моего исчезновения.

— Я бы могла связаться кем-то из твоих…если, конечно, это возможно, — добавляет торопливо, не желая давать пустых обещаний, — и они бы помогли тебе уехать. Но для этого я должна знать, почему ты здесь?

Она закрывает глаза и тяжело выдыхает.

— Если бы Саид просто хотел вторую жену, он бы выбрал девушку нашей веры, нашей национальности, чистую, непорочную, — испытывающим, долгим взглядом смотрит на меня, будто ждет реакции, и, видимо, что-то на моем лице выдает нужную ей, потому что Авра вновь ухмыляется, зло так, — он бы не стал портить свою кровь, кровь своих предков твоей.

— Какого чёр…

— Молчи, ты просто воспитана по-другому, поэтому не понимаешь. Но я понимаю. Я всё вижу. Если бы речь шла только о второй жене, о…, — она сглатывает судорожно, — о ребёнке, он бы взял другую девочку. И относился бы к ней по-другому. Да любая в Чечне была бы рада стать женой самого Саида Нармузинова, но ты…ты здесь заложник. И относится он к тебе как к заложнику. А значит, ты сама по себе его не интересуешь. Тогда что? Кто ты, русская Карина, что он держит тебя тут силой?

Она замолчала, ожидая ответа, а потом моей ладони неуверенно, совершенно несмело коснулись её пальцы и слегка сжали. По-прежнему ледяные, они будто призывали открыться.

А что я, собственно, теряю? Авра, как бы она ни ненавидела, ни презирала меня, была единственной, кто вообще со мной тут общается…и единственной, кто может не побояться помочь мне. И плевать, что у нас разные ожидания, цель-то одна. Мы обе мечтаем о моем побеге. И мне ведь больше не к кому обратиться? Ведь так?

— Я…на самом деле я не знаю, зачем я ему. Но его семья и моя семья…ну мы враги, короче. Там и бизнес, и личные отношения. Конкуренция. Я — дочь Андрея Воронова.

Темные глаза округлились, а пальцы сжали мои со всей силы.

— Да, того самого Воронова, который его дочь выкрал…но потом отец женился на ней, и она кстати очень счастлива с ним!

Глава 2. Карина

Мы проговорили еще около получаса, и Авра вытолкала меня из своей комнаты, обещав подумать о том, как мне помочь. Стало ли мне легче? Не знаю. Теперь я ничего не знаю. Оказывается, это очень страшное чувство — быть зависимым настолько сильно от чужих решений, а еще не доверять никому. Вообще никому и никогда. Надо потом будет у Макса спросить, как он всю свою жизнь так живёт. Я тут за недолгий срок уже готова свихнуться…Если, конечно, только всё у нас получится…если только я смогу сбежать и вернуться домой…

***

— Эй, — я вскрикнула от неожиданности, когда меня подбросило вперед на ступеньках крыльца.

— Пошли собак покормим, — Авра бесцеремонно подтолкнула меня в спину, держа в руках огромную кастрюлю, накрытую крышкой, — нечего просто так тут стоять.

— А менее грубо нельзя? — буркнула, плетясь за ней, понимая, что неспроста зовёт за собой. До этого меня в принципе ни к каким делам не привлекали. Женщина только фыркнула, следуя впереди.

Мы обошли дом и по аккуратной, вымощенной тропинке пошли к стоявшей сзади дома псарне.

Каждый раз, когда я собиралась открыть рот, взгляд натыкался на стоявших неподалеку охранников, и поэтому всю дорогу мы прошли молча.

Подошли к низкому слегка вытянутому каменному зданию, из-за которого раздался многоголосый лай, и я невольно отступила назад.

— Боишься собак?

Она даже не посмотрела на меня, поставив кастрюлю на пол, и дождавшись, когда к нам неслышно подойдет Сювейда.