— Омлет готов, забирай, моя хорошая, — сказала кухарка негромко.

Горничная очнулась от раздумий, и, поправив передник, стала сервировать серебряный поднос заново.

— Не грусти и не бойся. Хозяйка ни в чем никогда меры не знала. Жестокая была. От одного ее взгляда все холодели. Дети разъехались, навещают раз в несколько лет, так к могиле она совсем из ума выжила. — Кухарка поправила горничной накрахмаленный воротничок. — А как пес ее проклятый сбежал, так она лютует, будто дитя родное потеряла…

Взяв поднос, женщина вышла из буфетной, а поднимаясь по черной лестнице на второй этаж, ощутила вибрацию телефона, спрятанного на талии. Пользоваться мобильными телефонами на смене было строжайше запрещено. Быстро оглядевшись, она пристроила поднос на перилах и, достав телефон, прочла сообщение. Ее задание подходило к концу.

Она аккуратно постучала в дубовую дверь, после чего отворила ее и прошла вглубь большой темной комнаты.

— Ваш завтрак. Простите за ожидание, Зухра Фархатовна.

Пройдя к высокой резной кровати, богато задрапированной у изголовья бархатными складками балдахина, она поставила поднос с омлетом на прикроватный тумбу. Маленькая щуплая старуха в кружевном малиновом пеньюаре сидела, опершись на пухлые подушки, и следила за нею колючими черными глазками. Несмотря на весьма преклонный возраст она даже читала без очков и резво ходила на своих двоих.

— А ведь у меня для вас есть прекрасные новости. Ваш замечательный пес нашелся, — горничная подошла к ближнему высокому окну и раздернула тяжелые шторы в стороны, заливая комнату светом.

— Мой Рудик? Вернулся? — щуплые скрюченные руки Зухры затряслись, и крошечная чашка зазвенела на фарфоровом блюдце.

— Именно так, мне только что сказали об этом в буфетной, — горничная прошла ко второму окну, так же по-деловому раскрывая шторы.

— Где он? Почему его не привели? — чашка полетела в сторону, разбиваясь в пыль.

— Он в котельной. Он весь вымазался в грязи, продрог и очень устал. Сначала необходимо его отмыть и…

— Рудик. Где мой Рудик. Безмозглая дура. Немедленно подойди сюда и помоги мне одеться.

Спустя две минуты горничная уже вела быстро семенящую старушку в дальнюю часть двора, туда, где в котельной у гостевого дома ждал ее самый любимый друг. Обутые в легкие домашние туфли ноги неслышно прошли по мощеным натуральным камнем ступеням вниз. В котельной, к изумлению хозяйки, оказалось довольно холодно, и она зябко куталась в подбитый норкой халат, спускалась в основное помещение.

Наконец, когда они одолели последнюю ступень, старушка вошла в подсобку с дорогой каменной облицовкой на стенах. Тяжелая металлическая дверь за спиной глухо лязгнула, но она смотрела только вперед. Только на лежащего в центре комнаты массивного мускулистого пса с некогда лоснящейся шкурой.

Красавец-пес, казалось, приходил в себя ото сна. Он тряс крупной головой с коротко купированными ушами, часто облизываясь и пуская стеклянные слюни.

— Рудик, мой мальчик, иди сюда, мой золотой, — она шаркнула в его сторону, но отчего-то застыла.

* * *

Пес мотнул головой в направлении прозвучавшего голоса. Он в самом деле только недавно отошел от наркоза, антидот подействовал исправно, оставляя после себя невыносимую ломоту во всем теле. Его нос нервно дернулся, принюхиваясь к появившемуся хорошо знакомому запаху.

В этот момент в дальнем углу ожил небольшой приборчик, издавая практически не слышные звуки, характерные для разряда электрического тока.