Значит, отец ошибался, и существовал кто-то, кто не боялся его, и кто-то, кто его предал. О моей поездке знали только приближенные Ахмеда, притом, я летела на личном вертолете нашей семьи. Это было не просто дерзко, а безрассудно — похитить меня прямо под носом у Сами, который глаз с меня не спускал. Охранял даже в туалете. Сейчас я мысленно проклинала его за то, что плохо охранял, и себя за то, что не поняла, что вся эта затея с конкурсом была просто спектаклем, организованным тем, кто приказал меня выкрасть. От обиды на глаза навернулись слезы, на несколько секунд затмив отчаяние. Ничего я не добилась, я лишь попалась в ловушку, как идиотка. Самоуверенная, наивная дурочка, поверившая в свою уникальность. Отец был прав, я никто без него и без его денег.

А вот мой похититель невероятно умен и силен, сильнее моего отца. Он все просчитал и заманил меня в капкан из-за моего тщеславия. Мне стало страшно. Дух захватило, и от приступа паники по спине градом покатился холодный пот.

Но ведь может быть, что они не знают, кто я такая? Вот эти люди в машине, которые куда-то меня везут, они же выполняют чей-то приказ и вполне могут не ведать ни кто я, ни кто мой отец. Если попытаться с ними поговорить? Сказать, что за меня заплатят много денег.

Я пыталась, но на меня не обратили внимания, словно я говорю сама с собой, и я начала сопротивляться, кричать, но один из мужчин сжал мне затылок ледяными пальцами и заклеил рот скотчем. Я замерла, парализованная от страха и беспомощности. Тяжело и шумно дыша носом, тщетно пытаясь справиться с приступом истерики и унять дрожь во всем теле.

Каждую секунду надеялась, что прямо сейчас появятся люди моего отца и спасут меня. Разорвут этих ублюдков на куски. Ублюдков, которые посмели прикасаться ко мне и обращаться со мной, как с бешеным животным. Но отец не появлялся, а меня увозили все дальше и дальше. Несколько часов пути, во время которых я с ума сходила от жажды и от ужаса. Я считала про себя минуты, а потом сбивалась и от отчаяния снова задыхалась, стараясь не разрыдаться и не показать им, насколько мне страшно. Отец уже ищет меня. Я уверена в этом. Сами должен был сразу же ему сообщить. Они перевернут весь мир вверх дном и найдут меня, а тем, кто все это затеял сильно не поздоровится. Но другой голос нашептывал, что меня никто не найдет, что эти люди все продумали, иначе они бы не рискнули выкрасть меня прямо под носом у охраны. И если конкурс был спектаклем, кто-то очень хорошо к этому спектаклю подготовился. Настолько хорошо, что не вызвал подозрений ни у охраны, ни у отца. Перед глазами возник яркий флаер рекламы конкурса, и я прикусила губу, чтобы не разреветься в голос.

Когда машина наконец остановилась, меня выволокли из нее за шиворот. Я мычала и пыталась вырваться, но никто не обращал на это внимания. Меня куда-то потащили, удерживая с двух сторон под руки. Где-то лаяли собаки и завывал ветер. Мы не в городе. Слишком тихо вокруг. Настолько тихо, что мне казалось, эта тишина взрывается у меня в голове новыми волнами паники. Воображение рисовало жуткие картинки заброшенного, полуразрушенного здания или вообще кладбища, и от напряжения болел каждый нерв. Я прислушивалась к любому шороху. Услышав скрип открываемых и закрываемых ворот, лязг замков, дернулась, стараясь хотя бы что-то различить из-под повязки, но меня толкнули в спину и снова куда-то повели.

Почувствовала, как мы спускаемся по ступеням, и моим похитителям было наплевать, что у меня подгибаются ноги и я падаю, больно ударяясь коленями, обдирая косточки на лодыжках, когда подворачивала ноги из-за обуви на высоких каблуках, а они снова поднимали и куда-то тащили. Одну туфлю я потеряла, и теперь пыталась сбросить и вторую, но меня приподняли и просто понесли.