Наконец-то взгляды встретились… В наших глазах — сотни невысказанных вопросов, которые так хотелось задать. То бросая в лицо обвинения, то, выплеснув наружу яд обиды, успокоиться, чтобы тут же сожалеть, обещать, что это в последний раз, и, до боли сжимая ее плечи, неистово целовать каждый миллиметр ее кожи и безжалостно душить навязчивые мысли, что все может исчезнуть. Что нет ее на самом деле… Просто призрак из прошлого. Ненастоящая.

Но все, с чем я остался — безмолвные, наполненные болью "почему?", которые выкрикивал в тишину. Упреки, на смену которым приходит сожаление о том, чего уже не вернешь. Надежды, которые все это время теплились где-то на дальних закоулках души, а сейчас вспыхнули с новой силой. Страх, что принимаю желаемое за действительное.

Со всей силы сжал кулаки, злясь на самого себя. Мое тело словно окаменело, я до сих пор стою на том же месте, продолжая это бессмысленное молчание.

И она молчит… Смотрит и молчит. Сделал шаг навстречу, не отводя взгляд… я слишком долго ждал, и в запасе у меня не осталось больше ни секунды.

В кармане завибрировал сотовой. К черту. Вытащил, чтобы отключить, но взгляд метнулся на дисплей, и я увидел, кто звонил. Афган… В груди словно кнутом полоснуло едкое предчувствие. Что-то случилось. Не колеблясь, поднял трубку, отвернувшись в сторону:

— Да, я слушаю.

— Андрей, срочно приезжай к отцу. Есть разговор.

— У меня дела, я перезвоню.

— Стой, никаких дел. Семью Толяна порешили. Всех. Жду.

Услышал в трубке короткие гудки и еще несколько секунд смотрел в одну точку. Осознание пока не пришло. Пока не увижу их тела — не поверю. Всегда есть вероятность ошибки. Мы способны придумать тысячи оправданий, подкармливая свою надежду, не желая видеть, что она давно лежит на смертном одре.

Сунул телефон в карман и резко повернулся… Тойота с визгом сорвалась с места. Убегаешь, Лена? Не от меня, от себя убегаешь. Самый большой самообман — ты веришь, что тебе это удастся…

* * *

Я медленно выдохнула и отпустила легкую светло-зеленую гардину, постучала сигаретой по подоконнику. Сегодня нет джипа. Но разве это о чем-то говорит? Совершенно ни о чем. Они могут быть в той девятке возле соседнего подъезда или в Вольво у бордюра. Где угодно.

Не нужно было Карину сегодня в школу отпускать, что-то на душе как-то мерзко и паршиво. Можно было больничный взять и дома ее подержать. Я бросила взгляд на часы. До окончания уроков еще два часа. Ну и черт с ними, с уроками, Карина хорошо учится, заберу. Пусть дома посидит. Мне так спокойнее будет. Дома замки и сигнализация. Да и она не откроет кому попало. Я затушила сигарету в прозрачной пепельнице, помахала рукой, разгоняя дым, побрызгала освежителем воздуха и открыла настежь окно. Карина приедет домой — ругаться будет, что я курила. Она не знает, что я снова начала. Как смешно давать обещания самой себе и не выполнять их. Смешно обманывать себя. А я живу в этой лжи изо дня в день. Такая честная с окружающим миром и бездарно лживая сама с собой.