Другим народным средством был уксус. Кто-то где-то вычитал, что в давние времена, во время эпидемий чумы, косившей целые страны, использовались тряпичные повязки, пропитанные уксусом. Сказано – сделано, в ход пошел уксус, вещь дешевая, и потому его не жалели, как известно, кашу маслом не испортишь. И в больницу стали поступать больные с химическими ожогами дыхательных путей и пищеводов.

И без того переполненные больницы пополнялись все новыми и новыми пациентами – жертвами уже не самой болезни, а самопрофилактики.

Обеспокоенные власти и медики с помощью радио и телевидения наперебой убеждали жителей не применять средств самолечения, но было уже поздно, в ход пошло излюбленное народное средство – керосин, до этого его применяли только от вшей и от ангины, им смазывали гланды. Теперь керосин был редкостью, и его, недолго думая, заменяли бензином. Куриный помет, настоянный на самогоне, перекись водорода, марганцовка, да мало ли еще чего...

Отсутствие информации, недоговоренность, искусственное сокрытие фактов порождают порой такие слухи и домыслы, которые приносят вред гораздо больший, чем причина, их породившая.

Случилась как-то совершенно незначительная авария на Балаковской АЭС, что в Саратовской области, даже не авария, так, тьфу, водопровод прорвало с обычной водой, не радиоактивной. Через несколько часов досужие журналисты по центральным каналам телевидения раззвонили об этом на всю страну. Ну, журналисты-то ладно, что с них взять, они никогда не утруждали себя изучением сути дела и техническими деталями. Грамотный, знающий, о чем пишет, журналист теперь большая редкость. Но тут ведь еще какой-то дурак, а иначе его и назвать-то нельзя, уже из специалистов, заявил, что радиоактивное облако покроет Пензенскую, Самарскую и еще ряд областей, не считая Саратовской.

Одновременно с этим возник слух, неизвестно откуда взявшийся, что йод снижает действие радиации.

За несколько часов в «обреченных» областях смели с прилавков аптек все йодсодержащие препараты, и, как следствие, в больницы стали поступать пациенты с сильным отравлением йодом. А протекавшую водопроводную трубу на АЭС на следующий день заменили.

Возмущенные депутаты многочисленных дум брызгали слюной с экранов телевизоров, возмущались произошедшим, клялись-божились найти и наказать виновных.

Вместе с ними возмущались и журналисты. Через пару дней все, как всегда, утихло, а больные продолжали лечиться от отравления.

Что-то подобное происходило сейчас и в несчастном Анадыре.

Но как бы то ни было, жесткие меры принесли определенные результаты, эпидемия была локализована, и темпы заражения немного снизились.

Больницы города наводнили московские вирусологи, ходившие по палатам в белых балахонах и респираторах. С собой они привезли современное оборудование, медикаменты. Производились сотни анализов и проб, но сколько-нибудь значительных успехов достигнуто пока не было.

Вдовин лежал в своем кабинете на кушетке, задумчиво глядя в белый потрескавшийся потолок. Болезнь не пощадила и его. Рядом с ним сидел его коллега и верный друг Николай Осеткин.

Виктор Павлович заболел два дня назад, и сейчас болезнь была как раз в той стадии, когда температура спадает и больной чувствует себя значительно лучше, появляется надежда. Но Вдовин понимал, что это не выздоровление, а начало конца, поэтому никаких иллюзий не питал.

– Да, Коля, так и пролетела жизнь, как-то второпях, в суматохе. Все время думал, что вот разберусь немного с проблемами, а уж потом... А потом новые проблемы... Видно, этого «потом» просто не бывает. Помнишь Лешу Брагина?

– Помню, конечно.