— Не знаю, говорил ли это тебе кто-нибудь еще, Валетта, — сказал Кейн, — но у тебя самые красивые ножки, которые я только видел в жизни.

Она повернула к нему голову и улыбнулась.

— Да, в свое время некоторые говорили нечто похожее, но это было давно, месяцев десять назад, — сказала она и, указав Кейну кивком на стул, добавила: — Садись, Майкл.

Кейн неторопливо повесил шляпу на вешалку у двери и сел.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что не в последние десять месяцев? — спросил он.

Она взглянула на него искоса, сквозь длинные ресницы, и Кейн снова подумал, до чего же она хороша.

— Ты говоришь так, — сказала Валетта, — как будто хочешь казаться нескромным, — она снова улыбнулась. — Возможно, Майкл, ты забыл, что последние десять месяцев я была твоей любовницей.

Кейн озорно улыбнулся. В этот момент он напоминал мальчишку.

— Как я мог об этом забыть? — спросил он.

— Не знаю, — сказала Валетта, ее брови чуть приподнялись, — я не понимаю, почему ты считаешь, что мне могут делать комплименты другие люди, в то время, когда предполагается, что я влюблена в тебя.

— А, кажется, понимаю, — Кейн удовлетворенно кивнул.

Она отложила кисточку для бровей и повернулась к нему.

— Я бы хотела знать, — сказала она, — хотела бы знать… На самом ли деле ты такой циник, каким представляешься, или все это только поза?

— Настоящий циник никогда не будет притворяться, — сказал Кейн. — Зачем это ему? Да и тебе не восемнадцать лет. Поэтому притворяться циником, я думаю, глупо и смешно. Я считаю, что цинизм не может быть позой. Скорее это такая вещь, которую нам навязывают окружающие.

— Выходит, это я заставляю тебя быть циничным, Майкл?

— Нет, как раз наоборот, — улыбнулся он, — если бы не ты, то я бы погряз в пучине цинизма.

— Похоже, Майкл, что ты не видишь в жизни ничего хорошего?

— Так оно и есть, ничего постоянно хорошего в этой жизни нет.

— А я? Я же постоянно хороша. — Валетта снова взяла кисточку и посмотрела в зеркало.

Кейн неторопливо достал сигару и закурил. Он был доволен.

— Ну, — сказал он, улыбаясь, — не постоянно, а десять месяцев.

Валетта почувствовала, что его улыбка ее раздражает.

— Выходит, что все хорошее во мне — это ты, — сказала она сухо.

— Я же этого не сказал.

— И ты надеешься, что это не продлится…

— И этого я тоже не говорил.

— Так что же, черт возьми, ты хотел сказать?

— О, Валетга! — сказал он, глубоко затягиваясь. — Пойми меня правильно, я совсем не хочу быть понятым превратно, — он снова улыбнулся. — Я хочу сказать, что я очень рад тому, что имею. Но…

— Что но?

— Давай будем мыслить логически: если женщина влюблена в мужчину, она должна что-то получать взамен, помимо его любви, так было бы справедливо.

Она встала, сняла кимоно и стала одевать костюм. Кейн с удовольствием смотрел на нее. У нее была прекрасная фигура, и она знала, что он понимает это.

— Так что же она может получить взамен, — спросила Валетта, немного помолчав, — и что это обязательно, Майкл?

Он утвердительно кивнул.

— Да, я полагаю, она обязательно должна что-то иметь, иначе во всем этом не будет смысла.