Барчук бросил трубку. Итак, оставалось искать деньги. Где, у кого? Занять у друзей? У него не было даже друзей, у которых можно было бы занять и сумму в десять раз меньшую. Соколовский чувствовал себя в самой глубине бездонной ямы, из которой вовеки не выбраться. И самое ужасное в этой истории было то, что он нечаянно, не желая того, втравил в нее самого дорогого для себя и совершенно невинного человека. А скорее всего похищение Леры бандитами стало чудовищным стечением неблагоприятных обстоятельств.

Что он может им предложить? Свою квартиру? За три дня ее не продашь. Сначала надо найти покупателя, оформить все, потом получить деньги. Это хлопот на три месяца. Может, сами «орешки» ее у него и купят?

В таких размышлениях и бесплодных попытках занять денег и прошел весь следующий день. Все было абсолютно бесполезно. Ни под залог квартиры, ни по дружбе никто денег давать не хотел. Самое большее — предлагали тысяч пятьсот до получки — это была капля в море. В банке на просьбу оформить кредит сказали: чтобы выдать ему кредит под залог недвижимости, то есть квартиры, надо сначала выписаться из нее. Это заняло бы не меньше недели. Везде были расставлены бюрократические рогатки, загонявшие шантажиста в угол.

Вечером Леня опять набрал номер.

— Предлагаю на оставшуюся сумму купить у меня квартиру, — предложил он. — Она стоит гораздо больше того, что я вам должен.

— Твоя квартира грязная, потому что мы в ней уже побывали, она никому не нужна, — ответил опять Барчук. Очевидно, его держали на телефоне специально для разговоров с клиентом. — Завтра последний день. Поторопись, парень. У наших ребят уже слюнки текут на твою подружку.

Разговор прервался.

Но и в последний, третий день денег достать не удалось. Предчувствуя самое ужасное, Леня дрожащей рукой набирал номер — он был теперь весь их с потрохами, он был готов сдаться. Оставался только последний, ма-аленький шансик, совершенно призрачный и почти невозможный.

— Я не нашел денег, — убитым голосом сказал Леня. У него уже не было сил притворяться веселым и беззаботным. Эти три дня высосали из него все жизненные соки. Надежда на благоприятный исход стремительно улетучивалась.

— Очень жаль, — протянул Барчук. — Кореец огорчится. Он думал, что ты действительно из себя что-то представляешь…

— Но у меня есть деловое предложение, — поспешно сказал Леня. Он боялся, что следователь бросит трубку и все будет кончено.

— А. опять бред насчет квартиры и записей…

— Нет, кое-что посерьезнее. У меня есть картотека на многих богатых людей. С этого можно поиметь неплохой доход, я именно так начинал зарабатывать деньги. Ну, всякие некрасивые делишки богатеев. Может, Корейца это все же заинтересует?

Барчук задумался. Соколовскому казалось, что на другом конце провода слышно, как колотится его сердце. Наконец томительное молчание прервалось:

— Вот что, позвони завтра, я попробую переговорить с Корейцем. Утром, в десять часов. И не вздумай кочевряжиться…

Ночь прошла в слабой надежде на благополучный исход, хотя Леня прекрасно понимал, что шансов на это мало. Если даже Кореец и согласится скостить ему часть денег, то где гарантия, что он выпустит Леру живой и невредимой? Оставалось только надеяться…

Утром бледный и решительный Соколовский, настроенный на самое худшее, стоял в холле гостиницы, ожидая, когда ленивая минутная стрелка подтянется к цифре десять. Внутри его все дрожало от дурных предчувствий. Он боялся, что сейчас наберет семь цифр и ему скажут: мол, опоздал ты, парень, ищи свою девочку в морге. Как там она сейчас?.. Хоть бы была жива… Господи, только бы была жива…

Наконец часы звякнули десять.