– Разговор неофициальный, протоколироваться не будет, – сказал пан Юлиуш. Побарабанил короткими толстыми пальцами по столу. На меня он не смотрел. – Признаться, я впервые позволил себе вызвать одного из алхимиков. Вы не являетесь подданными короны и вообще не меркурианцы. Пользуетесь неприкосновенностью как дипломаты других стран, никому не подотчетны, задерживать и допрашивать вас запрещено. А жаль…

    – Почему же? – Я невинно вздернул брови.

    – Идемте со мной. – Пан Озимек встал, подошел ко второму выходу из кабинета, отпер дверь ключом. – Не бойтесь, там вас не съедят. Этим мы не занимаемся.

    По моим оценкам, пролеты узкой тайной лестницы, освещаемой восковыми свечами в настенных подставцах, привели нас в подвал дома. Даже не так: на второй подземный этаж. Стены отделаны деревянными панелями, звуки приглушены. Охраны совсем нет, ни души.

    – Прошу взглянуть. – Озимек коснулся одной из панелей, и она отошла в сторону, образовав освещенный желтоватыми языками пламени проем. – Повторяю, стесняться нечего, вы здесь лишь в гостях, пан Николай.

    Я обомлел. Нет, разумеется, я и раньше был осведомлен о некоторых деликатных особенностях эпохи неофеодализма. Средневековье, пусть даже искусственное, остается таковым, варварство на Меркуриуме никого не шокирует, а является делом привычным и естественным, однако в заведениях, подобных этому, я еще не бывал.

    Пыточная. Хорошо оборудованная пыточная, будто сошедшая со страниц древних земных романов о еретиках и инквизиции. Большущий зал в полсотни квадратных метров, высокий потолок, прекрасно продуманная система вентиляции – воздух свежий, невзирая на пышущие раскаленными углями жаровни и факелы по стенам. На отдельных стойках наборы блестящих инструментов, об утилитарных функциях которых думать хочется меньше всего, деревянная дыба, какие-то колеса с крючьями, две бочки с водой.

    Тихий ужас, короче говоря.

    В центре помещения возвышается столб, на котором распят человек. Слово «распят» я употребляю в прямом смысле – руки прибиты над головой к бревну окровавленными костылями, голени прикованы цепью. Одежды никакой, кроме набедренной повязки, серая ткань испачкана кровью.

    Простец, это я понял сразу.

    – Проходите, – подтолкнул меня Озимек. – Познакомьтесь с вашим несостоявшимся убийцей. Гжесь, приведи его в чувство!

    Из полутьмы появился Гжесь – тоже простец. Седой, в возрасте, одет прилично, словно обыкновенный горожанин – не скажешь, что палач. Никакого кожаного передника, заячьей губы и кривого глаза, обычный человек. Точнее, клон.

    Хватило двух кувшинов ледяной воды. Пленник пана Озимека застонал и с трудом оторвал голову от груди. Этнический тип, кажется, «Галлика» – волосы темные.

    – Вы когда-нибудь слышали о «диких простецах», пан Николай? – внезапно спросил шеф тайной службы.

    – Что? – Я знал, тронуть меня они не посмеют, вдобавок я предупредил Щепана, куда именно собираюсь пойти. – Как вы сказали?

    – Дикие простецы, – спокойно повторил Озимек. – Покинувшие хозяев… Не подчиняющиеся благородным. Не знаете? Очень жаль. Должен вас огорчить, пан Николай, такое случается. В Дольни-Краловице редко, но у соседей, особенно с севера – гораздо чаще.