Миледи глядела на кардинала, как на человека, только сейчас, на её глазах лишившегося рассудка.

– Простите, монсеньор, вы это о чем?

– Да так, мысли вслух. Теперь о деле. Вы видите на столе кошелек туго набитый золотыми экю?

– Да, вижу, Ваше Преосвященство.

– Сие предназначается вам. Здесь вполне существенная сумма, наверняка, способная скрасить те неудобства, которые вы претерпели, исполняя мою просьбу.

Глаза женщины округлились от неожиданного предложения, идущего вразрез её интересов.

– Вы меня превратно поняли…

– Нет, мадам, это вы ошиблись…

Спокойно произнес Ришелье, заставив Миледи прерваться, так как в его голосе и интонации было столько властности и уверенности, что девушка была вынуждена замолчать.

– Вы Гарпия мадам, но в моём присутствии, ни дай вам Бог, ещё раз попытаться вынудить ангелов плакать. А теперь, берите деньги, и прощайте. И не станем ждать того момента, когда мы окончательно наскучим друг другу, потому, что та малость, которую я узнал, склоняет меня к нежеланию узнать большего. Прощайте.

Раздосадованная и униженная Миледи, будто невзначай подхватив кошелек, демонстративно небрежно выказав почтение кардиналу, медленно направилась к двери. Она оглянулась, кода, на пороге, весьма неожиданно, её окликнул Ришелье.

– Да, и запомните, мадам…я, с детьми, не воюю.

ГЛАВА 8 (102) «Кладбище аббатства Сен-Жермен»

ФРАНЦИЯ. ПАРИЖ.

Узнав от Бикара, о несчастье, постигшем его друга, кавалера де Ро, де База, без промедлений отправился в Сен-Жерменский фобур. Он нещадно подгонял рысака, терзая острыми шпорами бока вороного, будто стремился успеть к тому последнему и единственному рубежу, где решалась его судьба. Преодолев тесноту улиц правого берега и оставив за спиной башни и мосты Сите, анжуец миновав городские ворота, Сен-Мишель, пустил жеребца в галоп, пугая одиноких прохожих, прогуливающихся, под