Он прошел вперед по полу, выложенному черно-белыми плитками, и подошел к невысокой лестнице, черной как ночь. Вспомнив рассказ Чики о том, как Минако передвинула с видимой легкостью лестницу-сундук, он внимательно посмотрел и нашел за лестницей кнопку. При нажатии лестница отошла в сторону, и он увидел дверь с двумя инкрустированными на ней фениксами. Прижав ладони к оперенной груди птиц, он сильно толкнул дверь, и она открылась.

Вулф вошел в комнату пяти призраков.

И сразу увидел Чину. Ее подвесили в форме звезды на знамена, свешивающемся с толстых грубых балок и стропил потолка. Она была совершенно голая и заключена в большую стеклянную емкость, установленную у дальней стены. Голова ее безвольно поникла на груди, волосы распустились и лоснились от пота, на многих тысяч крошечных ранок на теле сочилась кровь.

Вулф пристально глянул на нее и не удержался от крика. Конечно же, Достопочтенная Мать добивалась, чтобы он испытал шок. Тогда шок перекрыл бы у него систему восприятия и притупил чувства, помутил разум, блокировал поступление информации извне. Она рассчитывала именно на такой результат и добилась своего.

Вулфа отбросил назад горячий порыв черного ветра, прижал его к обшитой кедровыми досками стене и пришпилил к ней, как букашку в коллекции натуралиста. А он, по сути, таковым сейчас и был.

– Разум – такая таинственная и непостижимая вещь, – начала разговор Достопочтенная Мать. – Я на свой манер решила загадку жизни и смерти, но сколько еще таинственного и непознанного ожидает меня внутри человеческого разума.

Теперь Вулф мог рассмотреть Достопочтенную Мать, но его охватил такой ужас при виде распятой Чики, что он едва ли обратил на нее внимание. А она на это как раз и рассчитывала.

– Должна признаться, – продолжала между тем Достопочтенная Мать, – что я в некотором роде изумилась, когда вы сумели одолеть Яшиду. В конце концов, я же воспитала и обучила его. Он и Чика были самыми близкими мне людьми, к которым я питала родственные чувства. Вы убили Яшиду и будете также отвечать за смерть Чики.

Она подошла поближе, и Вулф увидел, что теперь она была одета в кимоно из парчи с вышитыми красными и черными мифическими зверями.

– Кое-кто в "Тошин Куро Косай" счел бы вас за угрозу, – продолжала Достопочтенная Мать и злобно ухмыльнулась. – Но я лично рассматриваю вас как счастливый случай, который приходит раз в жизни. Поэтому убивать я вас не стану.

– Что вы такое говорите? Вы ведь из кожи вон лезли, чтобы убить меня.

– Вы подразумеваете яд, которым я натерла лезвие ножа Сумы? Ну здесь-то вы как раз ошибаетесь. Он предназначался всего лишь для того, чтобы ослабеть вас, утихомирить ваш воинственный пыл, пока я буду разговаривать с вами. А вы ухватились рукой за лезвие и поэтому получили слишком большую дозу яда. – Она покачала головой, но глаз с него при этом не спускала. – Нет, реальная угроза вашей жизни исходит не от меня, а от Минако. Думаете, я лгу? Но я скажу, что, если вы как-то сумеете выбраться отсюда, она наверняка разыщет вас и уничтожит. Вот это единственная правда. Ну а единственный способ выбраться вам отсюда – только через мой труп. А потом она точно определит вашу силу и энергию. Разве вы не знаете свое могущество, Табула Раза? Ваша мощь превзойдет ее, а она уж этого никак не потерпит.

"Опасность в жизни, а не в смерти", – точно предсказывал Оракул.

Изучая с живым интересом лицо Вулфа, Достопочтенная Мать широко улыбнулась, и он ощутил, что хватка ее еще больше усилилась. Он попытался думать спокойно, но чувствовал, что связывать одну мысль с другой становится все труднее, словно идешь по зыбучему песку.

"И возможно, смертельна", – вспомнился чей-то голос.

– Разумеется, есть лишь один верный способ узнать, насколько могуществен ваш дар ясновидения, – сказала Достопочтенная Мать, встав прямо перед ним.