– О, нет, мой дорогой. Это твое личное дело, – улыбаясь, возразила мать. – Я подумала лишь о Пьер-Джорджо Комотти. Он наш близкий друг. А теперь остался без работы, – призналась она.

– Я не знал, что он тоже в черном списке, – пошутил Эмилиано.

Все в семье знали о таинственной маленькой записной книжке, с которой Эдисон никогда не расставался. В книжку он заносил имена своих авторов и сотрудников. Каждому имени соответствовал условный знак, смысл которого был понятен лишь ему одному. Не раз мальчик слышал, как отец восклицал: «Этого надо перенести из белого списка в черный». Для самого Эмилиано это была только забавная игра, для лиц же, занесенных в эту маленькую книжку, она означала нечто более серьезное. Нередко такой фразой решалась их судьба.

Только Эстер с ее тактом и настойчивостью удавалось иногда нарушить планы мужа, пользуясь своим влиянием на него.

– Пути господина отца нашего неисповедимы, – пошутила она.

– И таинственны, – заключил мальчик.

– Не всегда. Его антипатия к Комотти, например, вызвана тем, что журналист – полная его противоположность. Комотти родился аристократом, он образован, имеет диплом.

– А папа? – осведомился Эмилиано.

– Папа – человек, который сам себя сделал. Его способности увели его далеко. Однако это не мешает ему завидовать Пьер-Джорджо Комотти. Но что ты заставляешь меня говорить! – спохватилась Эстер, осознав, что рассуждает о серьезных вещах с сыном, которому еще только одиннадцать лет.

– Ты думаешь, я не понимаю? – обиделся Эмилиано.

– Я думаю, что ты понимаешь слишком много, – заключила она. – И это меня сильно беспокоит.

1990 год

АРЛЕТ

Глава 1

Я была в центре запруженной народом площади. Рядом со мной толпились люди: студенты, белошвейки, лавочники, слуги, солдаты, мальчишки и добропорядочные буржуа – все точно сошли со сцены, такими нереальными они казались. Около моих ног крутился щенок с большими висячими ушами и глазами, полными бесконечной преданности.

Щенка звали Пиппо, и он потянул меня за собой по какой-то желтой сверкающей поверхности, в которой реальность отражалась как-то искаженно. Радостная атмосфера превратилась вдруг в чудовищный бред. Собака стала драконом со многими головами – одни из которых были головами хищных животных, а другие, сверкающие полированным металлом, походили на жестоких механических роботов.

Неожиданно желтая поверхность начала шевелиться, вздыматься, словно бурное море, и, превратившись в черную пучину, все поглотила. Я сопротивлялась таинственной силе, которая пыталась увлечь и меня, хотела кричать, но мне удалось издать лишь слабые стоны.

– … Синьора, синьора, вам плохо? Встревоженный женский голос вызволил меня из пучины, и ласковая рука вернула на поверхность. С трудом я открыла глаза. Горничная в голубой форменной одежде наклонилась надо мной. Я лежала на кровати с шелковой ночной рубашкой в одной руке и золотой булавкой Эмилиано в другой.

– Простите, что я позволила себе разбудить вас, – извинилась женщина. – Я была в гостиной и вдруг услышала стоны. Я испугалась, что вам плохо.

– Вы не представляете, как хорошо сделали, что разбудили меня, – с чувством облегчения сказала я. – Я видела кошмарный сон.

– Могу я быть чем-нибудь полезной? – спросила горничная.

У нее был располагающий вид, вызывающий доверие.

– Вы уже помогли мне. Я вам очень благодарна.

Горничная вышла, одарив меня милой улыбкой.