|
Пузырь надувался. Создавшееся положение обеспокоило генерала-губернатора, и он пригрозил зачинщикам принять меры. Тогда банда ренегатов решила устранить угрозу, но одновременно сыграть на понижение курса. Они собрали команду из вампира, жрецов Ктулху и пиар-менеджера, который нанял пастухов и координаторов для управления безумством толпы. К тому времени терпение генерал-губернатора кончилось, а финансовый пузырь раздулся до катастрофических размеров. Чтобы не пострадать самим, требовалось его искусственно хлопнуть с нужной стороны. Для этого в Великий Муром приехал опытный душегуб Ли Хой, а команда деструкторов возбудила протестные настроения в среде пролетариата и интеллигенции. Дальше вы знаете. Пузырь с треском лопнул, забрызгав окружающих. Отвлекли внимание черни на горячее, а десертные блюда стащили, чтобы под шумок съесть самим.
— Поразительно, как неотвратимо тайное становится явным, — с иронией сказал Щавель. — Все они члены партии «Единая Россия», все до единого! — пробухтел собеседник. — Это их внутрипартийные дела. Пусть в них и варятся. — Вам не жалко народ? Система политических кризисов — это насос, который откачивает деньги и власть из кармана простонародья в загашники власть имущих, делая бедных беднее, а богатых богаче. Когда бедняки тяжким трудом приобретают немного благ, это устраивает всех, но когда жировой запас накапливается, богатые устраивают кризис, обезжиривают бедноту, отчего она вынуждена впахивать по новой. Что теперь будет со вкладчиками? Что будет с китайцами? Они убежали с нашего участка железки и нескоро вернутся. После погрома их обратно калачом не заманишь. — То есть строительство остановилось? — Увы, увы, — срыватель покровов повесил нос. — Пока акции как следует не упадут и их не скупят, чтоб им пусто было. — Будет ещё пуще, — усмехнулся Щавель. Собеседник оказался более чем уныл, к тому же глуп и озабочен одному ему интересными проблемами. Похоже, у него прогорел бизнес. Так бывает с теми, кто пытается ходить по воде, не обладая ни эльфийской божественностью, ни титаническим ростом, чтобы нащупать дно морское и не захлебнуться. Ни ростом, ни божественностью собеседник не отличался. Щавель посмотрел на него как на низшее существо. — Может, не стоит искать чёрную собаку в тёмной комнате, дабы она, обратившись, не растерзала вас? — спросил он. Старикан попятился и слился. Как раз вовремя — приближался Жёлудь, а за ним довольный Манулов. — У неё блохи, — парень морщился, тайком нюхая рукав, к которому прикасалась лапа Наташи. — Молодой человек неплохо танцует! — польстил издатель, который перестал стыдиться за родственницу. Жёлудь залпом махнул бокал вина. Подождал, прислушиваясь ко вкусовым ощущениям, словно избывая мерзость во рту. — Кто это у вас в сереньком плаще такой балаболит про лопнувший пузырь? — как бы невзначай осведомился Щавель у хозяина вечеринки. — Это Ерванд Хамонид, — отмахнулся Манулов. — Он играл на повышение в команде губернатора, а теперь остался не при делах и носится, всем треплет мозги про эту свою суть игры. Оркестр продолжал играть, но из бального зала в окружении вельмож появился князь Пышкин, утомлённый танцами. Он приблизился к столу, где стоял тихвинский боярин и новоиспечённый купец Первой гильдии. Возникла короткая суета, хрустальная посуда наполнилась. Исполняющий обязанности генерал-губернатора Великой Руси поднял тост за купеческую гильдию, чья глава прирастала достойнейшими предпринимателями столицы. На таких торжествах Щавель не бывал. Даже инаугурация князя Святой Руси была обставлена с меньшей помпой. — Настоящий скотландский уиски, — благодушно отдуваясь оценил князь Пышкин. |
