— Немцы это понимают тоже…

— Так что, повторяю ещё раз — мне нужны только добровольцы! — Гальченко прошелся перед строем курсантов. — Риск даже не высок — запределен! Вам предстоит не просто рисковать своей жизнью — к этому вы привыкли, а самим сунуть голову в волчью пасть! И ждать! Ждать команды! Любой из вас может быть убит и не имеет права поднять руку для своей защиты! Предупреждаю всех — немецкий радист и командир группы нам нужны живыми! Без никаких вариантов! Вторая, не менее важная задача — радист самолета после начала атаки не должен ничего передать! Живым он не особо нужен, но лишним не станет. Так что взять его тоже было бы неплохо.

Строй молчал.

— Никого не тороплю, подумайте… но времени у нас нет! На всё, — майор посмотрел на часы, — пять минут. Через пять минут всем собраться здесь. Марина! Ко мне подойди.

Присев на скамейку, он показал ей на место рядом:

— Садись.

Девушка осторожно присела на краешек.

— Тут вот в чем дело, Котенок… Так уж сложилось, что тебе доверено выполнение важной задачи. Ну, нет у нас больше никого на роль радистки! Ребята рискуют, и я могу их понять. Им в некотором роде сложнее. Немцы их будут брать — и брать жестко. Могут попросту ножами порезать, хотя не думаю, что они это сразу делать начнут. Там тоже, знаешь ли, не вчерашние школьники собрались. Головы у них на плечах есть, и используют фрицы их по назначению — соображают. Их главная цель — чтобы никто как можно дольше не поднял тревогу. Радист на посту постоянно дежурит у станции — таков порядок. То же самое делает и телефонист. Они должны моментально передать, как только что-то в воздухе засекут. Если на том конце поймут по почерку или по голосу, что на связь вышел не тот радист — всей операции конец! С телефонистами проще, они меняются, и голоса у них разные. А вот радисты — их всего несколько, и почерк каждого известен, — не перепутают. Так что трогать тебя немцы не станут. И нервировать чрезмерно не будут — а ну как ты в обморок брякнешься? Поэтому постараются обойтись с ребятами не так резко и безжалостно. Во всяком случае, на твоих глазах и до того момента, как сядет самолет.

— Иначе — никак?

— Нет. Только перед посадкой самолета они вынесут на поле полковника. Чуть поторопимся — утащат назад в лес. Рисковать мы не можем, его надо отбить живым. Или… исключить возможность его повторного захвата немцами.

— Даже так?

— Так, Котенок. Повторю ещё раз — на тебе основная роль! Пока ты будешь её играть чисто, немцы никого не тронут. Во всяком случае, не должны. Справишься?

— Постараюсь, товарищ майор…

Старая полуторка, подпрыгивая на ухабах, въехала на поляну. Ходивший возле небольшого домика часовой обернулся и внимательно поглядел на подъезжающий автомобиль. Поднял руку:

— Стой! Пропуск?

— Вагранка. Отзыв?

— Беломор. Проезжайте, заждались уже вас, — махнул он рукою в сторону домика.

Из прибывшего транспорта неторопливо выгрузилась очередная смена во главе с заместителем командира роты ВНОС. Он, как и положено командиру, ехал в кабине. Вышедший на крыльцо сержант козырнул поднимавшемуся по ступенькам лейтенанту:

— Здорово, Никитин! — ответил тот на приветствие. — Вот, смену вам привёз.

— Новенькие?

— С Южного фронта. К нам их временно прикомандировали, так что пусть работают.

Сержант с интересом посмотрел на симпатичную девушку, шедшую вместе с остальными бойцами:

— Радистка?

— Младший сержант Барсова! — откозыряла та.