Романист рассказывает намеренно сухо и точно, как будто просто информирует нас, а не пишет литературное произведение. Он старается не проявлять чувства юмора, а его ирония вовсе не предназначена для того, чтобы развеселить нас. Но эти сухость и точность, кое-где граничащие с безликостью, делают книгу достоверным свидетельством реальных событий. Такое чувство, будто нам рассказывают обо всем этом не для того, чтобы добиться определенного беллетристического эффекта, а потому, что все рассказанное действительно очень важно и мы должны узнать о нем. В этом отношении Дейтон и Ле Карре, очень близкие в основных тенденциях, проявляют себя как антиподы. Насколько один неизменно субъективен в своем рассказе, настолько другой стремится уйти от оценок, оставив читателя наедине с героями.

Грэм Грин, который, как известно, и сам использовал тему разведки, говорил о Джоне Ле Карре: «Это лучший современный автор шпионского романа».

Как мы уже отмечали, благодаря произведениям Лена Дейтона и Джона Ле Карре шпионская литература на Западе вышла из детского возраста. Все написанное до них, за очень редкими исключениями, бесплодно, как тенденция, и неуклюже, как реализация, не только из-за литературной немощи своих создателей, но прежде всего из-за неправильности отправной концепции. Эта псевдолитература, безусловно, могла известное время исполнять свое назначение в общей системе антикоммунистической пропаганды. Но это время давно прошло, взгляды читателей изменились, и оказалось, что безнадежно устарел и тот способ изображения действительности, который условно можно было бы назвать черно-белой типизацией и согласно которому все, что происходит в западном мире, рисуется светлыми красками, а все, что происходит в мире социализма, — темными. Публика, которая прекрасно видит, что окружающий ее мир не так уж бел, как ей пытаются его представить, естественно, начинает подозревать, что и мир, который рисуют только красками мрачных тонов, вряд ли так безнадежно черен. К несчастью для авторов шпионского жанра, люди читают не только романы, но и газеты. И даже если эти люди политически дезориентированы, они легко обнаружат, что между реальными событиями в мире и событиями, совершающимися в романах, существует колоссальная и принципиальная разница.

Однако недоверие современного читателя к писателю старого типа вызвано не только идейными соображениями. Фантасмагории и небылицы, преклонение перед героем-сверхчеловеком, который всего лишь безнадежно пустоголовый счастливчик, слащавая романтика экзотики и шаблонная третьесортная эротика все меньше привлекают читателя, который хорошо знает, что область разведки, о которой идет речь, не выдумка и не миф. И он хочет узнать хоть частицу правды о ней, увидеть ее подлинный облик и реальную механику. А вместо этого ему преподносят все те же сексуально-приключенческие истории, которые он встретит и в суррогатах Голливуда, и в серийной продукции мнимореалистического романа.

Если при этом учесть, что ветераны старого шпионского романа — от Жана Брюса до Флеминга — в большей или меньшей степени посредственны как писатели, нам станет понятно, почему шпионский роман 50-х годов, хоть и не совсем еще сошедший со сцены, представляет собой пройденный этап.

Уважать противника, по нашим понятиям, — значит не преклоняться перед его качествами, а трезво оценивать их. И поэтому необходимо отметить, что Дейтон и особенно Ле Карре создают особый тип романа о разведчиках, который более серьезен как литература и может оказывать более опасное воздействие. Вообще, как известно, умный оппонент всегда опаснее глупца, хотя и вооруженный пером глупец иногда может быть весьма неприятным, если иметь в виду его способность влиять на сотни тысяч ему подобных глупцов.

Однако авторы шпионского романа нового типа обращаются к категории читателей, старающихся мыслить критически и не склонных приходить в восторг от обесценившихся буржуазных «идеалов», якобы защищающих «человека» и «родину» от «красной опасности».