Ровена бросилась на спину Гарета, обхватив своей изящной рукой его шею.

— Вы не должны. Вы убьете его. Вы обещали.

Гарет со вздохом выпрямился. Ноги Ровены болтались в футе от пола.

— Женщина, ты испытываешь мое терпение. Даже не трудясь отцепить ее, он высунулся из окна.

Внизу бродили две темные фигуры.

— Кто там ходит? Ирвин, это ты? — позвал он. Сначала тишина, нарушаемая лишь шорохом падающего снега, затем — слабое:

— Да, сэр.

— У меня есть кое-что для вас. Ловите.

Ровена соскользнула со спины Гарета, закрыв лицо руками. Гарет отпустил Маленького Фредди вниз. Она ожидала предсмертного крика, но услышала лишь приглушенное пыхтение, за которым последовало робкое:

— Большое спасибо, сэр.

— Не стоит. — Гарет высунулся сильнее, глядя вниз на бледное, круглое лицо Ирвина.

Ирвин прочистил горло, прежде чем сказать:

— Мы должны идти, сэр.

— Не далее стойла, пожалуйста.

— Конечно, сэр.

Гарет стоял, погрузив пальцы в снег, скопившийся на подоконнике, глядя, как две темные фигуры бредут прочь, неся свой неуклюжий груз. Ровена перекрестилась, произнося молитву благодарности за то, что Маленький Фредди не убит и не изувечен.

Она наблюдала, как Гарет высвобождает меч. Он оторвал кусок драпировки и рукоятью меча прибил ее к зияющему провалу окна. Теперь оттуда на Ровену глядели персонажи выбранной ею для отвлечения Гарета сценки. Ровена стыдливо отвернулась от озорно подмигивающих и многозначительно усмехающихся лиц, запечатленных на гобелене. Гарет склонился перед очагом, подбрасывая остатки злополучной ставни в затухающий огонь.

Не поворачиваясь к ней, он сказал:

— Скажи мне, Ровена, скольким мужчинам ты предлагала себя ради спасения твоей незадачливой родни?

— Только одному. Вам.

Он яростно сунул в пламя последнюю доску.

— Если ты лжешь, я обнаружу это.

Ровена разглядывала свои потрескавшиеся ногти, бросая взгляды из-под опущенных ресниц на его широкую спину. Он подошел к столу и налил себе еще один кубок вина. Его движения были вкрадчивы и нарочито неторопливы. Когда он направился к ней, Ровена подумала, что не сможет удержаться от мольбы о пощаде. Но ведь она поклялась не жаловаться. Она продала себя так же, как любая шлюха, теряя право на нежность, которую он мог бы проявить к ней.

Он опустился в арабское кресло, зажав кубок в руке.

— Я ведь, кажется, сидел здесь, а ты устроилась у меня на коленях, очень очаровательно соблазняя меня. Продолжай.

Сердце Ровены опустилось. Она пересекла комнату и скользнула ему на колени. Он глядел прямо вперед, с непроницаемым и бледным, как мрамор, лицом.

Коротко вдохнув, она прижала свои губы к его рту. Ее поцелуй был неумелым, и она знала это. Его губы не раскрылись на ее поцелуй, но взгляд был теперь устремлен на ее лицо. Он изучал ее сузившимися глазами. Она решилась поцеловать его вновь, обняв за шею. Гарет оставался холоден, как статуя, в ее объятиях. Ее щеки горели, и она ненавидела себя за это.

— Вы насмехаетесь над моей неопытностью, сэр. Я не столь сведуща в искусстве любви, как вы.

Кубок с громким звоном покатился по полу. Гарет схватил ее за руки.

— Это ты насмехаешься надо мной. Я ничего не знаю о любви. И не хочу узнавать.

Глубоко в глазах Гарета Ровена увидела страх, более глубокий, чем ее собственный. Она ощутила угрозу в его словах, очень реальную угрозу, подобную кинжалу, приставленному к горлу. Но она с радостью бросилась бы на кинжал, чтобы разрушить стену, которую он так старательно возвел вокруг себя. Ее руки сплелись вокруг его шеи, обезоруживая покорностью. Она наклонилась вперед и нежно провела своим маленьким язычком по его сомкнутым губам, чувствуя, как они раскрываются, подчиняясь ее желанию.