Александр Дюма. Черный тюльпан
I. Благодарный народ
20 августа 1672 года город Гаага, такой оживленный, сияющий и нарядный,
словно в нем царит вечный праздник, -- город Гаага со своим тенистым парком,
огромными деревьями, склоненными над готическими зданиями, с зеркальной
поверхностью широких каналов, в которых отражаются почти восточные по стилю
купола его колоколен, -- 20 августа 1672 года, город Гаага -- столица семи
Соединенных провинций, был заполнен высыпавшими на улицу возбужденными
толпами граждан. Они, торопясь и волнуясь, с ножами за поясом, с мушкетами
на плечах или с дубинами в руках, пестрым потоком стекались со всех сторон к
грозной тюрьме Бюйтенгоф. Там в то время томился по доносу врача Тикелара,
за покушение на убийство, Корнель де Витт, брат Яна де Витта, бывшего
великого пенсионария Голландии.
Если бы история этой эпохи и в особенности того года, с середины
которого начинается наш рассказ, не была неразрывно связана с двумя
вышеупомянутыми именами, то несколько последующих пояснительных строк могли
бы показаться излишними. Но мы предупреждаем нашего старого друга-читателя,
которому на первых страницах всегда обещаем, что он получит удовольствие, по
мере наших сил выполняя это обещание, -- мы предупреждаем его, что это
введение так же необходимо для ясности нашего повествования, как и для
понимания того великого политического события, с которым связана эта
повесть.
Корнелю, или Корнелиусу де Витту, главному инспектору плотин области,
бывшему бургомистру своего родного города Дордрехта и депутату генеральных
штатов Голландии, было сорок девять лет, когда голландский народ,
разочаровавшись в республиканском образе правления, как его понимал великий
пенсионарий Голландии Ян де Витт, проникся страстной любовью к идее
штатгальтерства, которое в свое время было особым эдиктом навсегда
упразднено в Голландии по настоянию Яна де Витта.
Так как очень редко бывает, чтобы общественное мнение в своей капризной
изменчивости не связывало определенного принципа с какой-нибудь личностью,
то и в данном случае народ связывал республику с двумя суровыми братьями де
Витт, этими римлянами Голландии, непоколебимыми сторонниками умеренной
свободы и благосостояния без излишеств. А за идеей штатгальтерства, казалось
народу, стоит, склонив свое суровое, осененное мыслью чело, молодой
Вильгельм Оранский, которому современники дали прозвище Молчаливый.
Оба брата де Витт проявляли величайшую осторожность в отношениях с
Людовиком XIV, так как они видели рост его влияния на всю Европу, силу же
его они почувствовали на самой Голландии, когда столь блестящим успехом
закончилась его Рейнская кампания, в три месяца сломившая могущество
Соединенных провинций.
Людовик XIV с давних пор был врагом голландцев, и они оскорбляли его
или насмехались над ним всеми способами, правда -- почти всегда устами
находившихся в Голландии французских эмигрантов.
|
