|
Тот, взмыв под потолок, повисел спокойно мгновение и, неожиданно ухнув вниз, разлетелся вдребезги, как когда то золотисто винный топаз, не пожелавший признать в Романде мага Воздуха. В следующий миг над местом падения Ключа взорвалось маленькое солнце — стёкла пылью осыпались из крепких оконных рам, обе двери, верхнюю и нижнюю, снесло с петель, по стенам и доске для письма зазмеились трещины… И Гнев Романда иссяк. Собственно, он полностью истратился на уничтожение Ключа. Остальные разрушения были всего лишь следствием этого опасного поступка. — Ну, Романд, — только и смог произнести Новелль. Но юноша не слышал, он смотрел на выбравшегося первым из под парт Тина. В глазах тёмного подмастерья читался приговор. Император. — Да пошли вы все! — неожиданно рявкнул юный маг и вылетел прочь из аудитории. Лоран буквально вскарабкалась вверх по Тину, так как юноша стоял столбом и никак не отреагировал, когда девушка требовательно дёрнула его за край камзола. Чародей, не моргая, смотрел вслед убежавшему Романду и, казалось, абсолютно позабыл о возлюбленной. — Тин? — позвала она, но юноша, пожалуй, не услышал. Тогда Лоран протянула руку, ухватила тёмного подмастерья за подбородок и заставила повернуться к себе. — Тин? — Теперь чародейка видела его глаза. — Зачем ты так с ним, Тин? — Что? — только заметив слёзы на ресницах возлюбленной, маг очнулся. — Лона, почему ты плачешь? — Я не плачу… Тин, за что ты так с Романдом? Ведь это он избавил тебя от Ключа! Я знаю, что Ключ тебе был неприятен… Тин, это тот парень, с которым ты только что носами бодался! Этот парень, которому ты хотел дать в глаз наконец! — Что я сделал? — Ты?! — Лоран всплеснула руками. — Да ты… Ещё осталось только поклониться и добавить «ваше высочество»! Ему и без тебя больно, а ты… — Лона. Я не хотел! — юноша понял, что ему пыталась втолковать невеста. — Это от неожиданности! Я знаю, как всё исправить! Тин ухватил Лоран за запястье и потащил за собой к выходу. Граф Яруш покачал головой. — Э э, мне показалось? — обратился он к осыпанным древесной стружкой магистрам. — Или они действительно, когда в гляделки друг с другом играли, разговаривали? — Нет, не показалось, племянничек, — фыркнул Эфель. — Вполне естественно, что маги и, помимо того, столь близкие люди беседовали мысленно. — Близкие? — нахмурился граф. — Племянник! — тёмный маг грозно прикрикнул. — Не стоит сомневаться: ты хорошо воспитал сына! Судя по вытянувшемуся лицу Яруша, тот не понял высказывания. — Не обращайте внимания, граф, — вздохнул Новелль, смерив заместителя выразительным взглядом. — Магистр Эфель остановился в своём развитии где то посередине между первым и вторым совершеннолетием. — Ага, — глубокомысленно кивнул Яруш старший и решительно двинулся за сыном. На грохот, раздавшийся за спиной, граф разумно не обернулся. Романд отыскался быстро — остатков гнева, или вовсе его призрака, хватило на то, чтобы забиться в ближайший угол. Юноша сидел на низкой скамеечке в Верхнем коридоре при Большой лекционной аудитории, в нише, где довольно таки долго стояла напольная ваза, изображавшая многоярусный город обезьян. Её привезли из кладовых раскопок в королевстве Силия, и это было настоящее произведение искусства. Впрочем, в Школе ваза славилась не внешним видом и древностью, а тем, что с завидной регулярностью поставляла Хру студиозов для наказания. В конце концов бессменному секретарю Гильдии и Школы поток любопытных и шкодливых учеников надоел, и Хру изъял вазу из общего доступа. Теперь на месте «обезьяньего городка» стояла скамеечка, на которой и расположился Романд. |
