|
Даже эльфийка Ивелейн присоединилась к неожиданно сдружившейся после экзаменов компании. Угрюмец тоже не отказал себе в удовольствии погулять со всеми и посмеяться, порадоваться жизни, в которой нет ни зависти, ни огорчений, ни предательства. Нет в ней и обязательств, в том числе и перед Белоплащником. Чародей не сообщил нанимателю о появлении Романда в стенах Школы. Пусть маги спорят, пусть способны убивать друг друга и не видят в том ничего зазорного, но без причины против Гильдии и её членов не идут. Покушение на императора и бой с его сестрой — одно, а слежка за Романдом — абсолютно другое. Нет, нужен Белоплащнику мальчишка, пусть сам его и ищет! Угрюмец против отказника ничего не имеет. Едва компания появилась в кабачке, за спиной хозяина, среди кубков, бутылей зелёного стекла и пивных кружек завибрировал огромный амулет. Со стороны он походил на ромашку с разноцветными лепестками, а по сути являлся аллегорической моделью Гильдии. Сердцевину на равных делили большой кусок горного хрусталя в форме полусферы, и того же размера и вида чёрный турмалин. Прозрачность и невидимость. День и ночь. Свет и Тьма. По кругу расположились шестью лепестками камни, символизирующие ту или иную Стихию. На общем фоне почти терялся дорогой, но отнюдь не приковывающий взгляд тёмно синий сапфир — Вода, источник жизни. Она всегда рядом, но обычно не заметна. Винно золотистый топаз Воздуха напоминал, что ничто так не пьянит, не кружит голову, как вовремя сделанный вдох. Кроваво красный пироп пугал страшной и неукротимой в безумном гневе стихией Огня, а изумрудно зелёный хризолит, наоборот, обещал безмятежное спокойствие Земли. И, наконец, почти сливались в один «лепесток» молочно белый опал Духа и водянистый гиалит Пси. Прозрачный хрусталь с появлением Белого отделения наполнился нестерпимо ярким, ослепляющим светом, затем по кругу, один за другим, вспыхнули разноцветные каменья Стихий — и амулет погас, успокоился. Лишь чёрный турмалин, казалось, ещё больше потемнел. Такова же была и Гильдия. — Всем вина! — прозвенел неожиданно голосок Лоран. — Я теперь подмастерье! — И музыку! — подхватила Ивелейн и притопнула изящной ножкой в сапожке на меху шурша. Обе девушки вдруг заискрились, засияли. — Танцы? — восхитился голубоглазый паренёк у стойки и, не долго думая, закружил стоявшую ближе всех к нему герцогскую дочку. А та, позабыв обычное высокомерие, смеялась в объятиях незнакомца. Эльфийка не отставала — потянула за собой до сих пор расстроенного Белея. Упустившее момент Белое отделение не долго простояло в покинутом одиночестве — в кабачке присутствовали женщины и девушки, которые тоже были не прочь повеселиться. Посетительницы, разносчицы, служанки с радостью пустились в пляс — партнёров сразу разобрали. Но вскоре появились новые. Озарился кровавым отсветом далёких пожаров пироп, весенним утренним туманом напомнил о себе опал — в «Пьяном солнышке» стало тесно от новоиспечённых подмастерьев и всё ещё учеников. Счастье одних и досада, перемешанная с неприкрытым облегчением, других слились в бурном празднестве. Благородное вино наполняло вытянутые кубки, а огромные кружки с элем надевали впечатляющие по размерам пенные шапки. Руки с одинаковым усердием тянулись к жареным утиным ножкам и бараньим рёбрышкам, пытались ухватить горячий печёный картофель и модные по зиме за дороговизну крестьянские пирожки с зелёным луком. Фрукты и сладости сметались в одно мгновение — чародеи те ещё сладкоежки. Звенели монеты, но маги не обращали внимания на эту очаровывающую кабатчика музыку — в праздник Жезла не принято скупиться. И не только на золото, но и на волшебство: главную залу «Солнышка» осветили тысячи тысяч пушистых разноцветных огоньков. Они кружили в воздухе, липли к потолочным балкам и стенам, падали на плечи посетителей и мебель. |
