И Максим поначалу, очевидно, вышел из дома вместе с ней.

Селиверстов же вообще вряд ли понял сразу, что произошло. Поэтому на улице расспросил послушницу, однако мало что извлек из ее невразумительных речей и вернулся — выяснить…

Какого рода у Максима состоялся разговор с лже-Погребижской после ухода Ефимии, остается только гадать.

Скорее всего сказал: «А подруга-то вас не узнала!»

По-видимому, вряд ли Селиверстов собирался затевать расследование, но Стасик побоялся, что его раскрыли… и решился на, возможно, излишнюю предосторожность: Максиму со своей тайной уйти из дома не дал.

Конечно, монашенка была не так опасна, как реалист, но и Ефимия как опасная свидетельница покоя ему не давала. Скорее всего, он постоянно возвращался мыслями к ней, обдумывая, не стоит ли убрать и ее.

Анины приключения в обоих монастырях навели на мысль, что переодевание в монашку особенно ему удавалось. Стае, очевидно, так уже привык преображаться, что в длинных темных платьях чувствовал себя удобнее даже, чем в брюках.

А уличный флирт «целомудренной» Погребижской в Дубровнике, намеренно устроенный у нее на глазах, должен был рассеять подозрения, которые могли возникнуть у детектива Светловой.

Собственно, ощущение, что нащупывается что-то настоящее — предтеча догадки — появилось у Анны после слов Ефимии, услышанных от той в монастыре Федора Стратилата.

«Что бы я могла сказать о своих подозрениях? — сказала тогда послушница. — Что Маша Погребижская очень изменилась, и я не узнаю в ней прежнюю подругу? Что эта женщина испугала меня?»

— Отчего человек может так измениться? Что может так изменить человека, что его и не узнать?

«Например, болезнь», — подумала тогда Аня.

И Светлова заинтересовалась картотекой доктора Милованова.

Потянула за эту ниточку.

Обнаружилась медицинская карта Марии Иннокентьевны Погребижской.

Оказывается, она была тяжело больна. Смертельно больна.

Более того, судя по записям Милованова, его диагнозу и датам в этой медицинской карте, настоящая Погребижская уже давно должна бы была умереть.

И клубок стала раскручиваться.

А в итоге оказалось, что не узнать человека можно еще и потому, что это — совсем другой человек.

Проверить, насколько она Мария Иннокентьевна Погребижская, а не Станислав Константинович Зотов, у Анны нет никакой возможности. А главное, зачем и кому это нужно? «Она» исправно пишет. Светлова опять видела на книжном прилавке очередные «Приключения львенка Рика».

Но больше Анна их маленькому Киту не покупает. Уж лучше все-таки русские народные сказки.

— Петя! — Анна окликнула мужа, опять застывшего у компьютера. Молчание.

— Петь, почитай ребенку сказку.

— Я занят.

— Ну, чем ты занят? Светлова подошла к мужу.

— Неужели занят настолько важным, что нельзя и на секунду оторваться?

— Извини… Не то чтобы очень важным, но очень интересным, — пробормотал Стариков.

Анна взглянула на экран монитора и в ужасе зажмурилась — по экрану прыгал львенок Рик.

— Он уже и здесь! — ахнула Анна. — И тоже, можно сказать, ожил…

Квасит народ своим бластером вовсю направо и налево!

На экране монитора ожили герои Марии Иннокентьевны Погребижской…

— Новая игра, — объяснил Петя. — Я вообще-то Киту купил, и, думаю, очень интересно.

— Вот как?

— Нужно пройти три уровня… — Это же — герои Погребижской, ты в курсе, Петя?

— А что? Молодец тетка! Знаешь, она, пожалуй догонит эту… Ну, как ее зовут? Шотландка которая пишет сказки про Гарри Поттера? Лидер мировых продаж…

И Анин муж опять впился в экран.