Бегемот наконец вскарабкался на дно метротоннеля.

— Хватайся за трос! — закричала девушка. — Тяни!

Они уцепились за трос, на котором висел Айсберг, и рванули его вверх. Громила был очень тяжелым. Невероятно. И все-таки они тянули, сжимая зубы, матерясь. Постепенно Айсберг оказывался все выше, однако стена огня неумолимо приближалась.

— Быстрее! — прокричала Белоснежка. — Быстрее!

Остальные боевики, уже поднявшиеся наверх, остановились. Даже сюда доносились раскаты выстрелов, приглушенные крики.

Чубчик посмотрел на остальных.

— Наши попались, — пробормотал он и шагнул к вентиляционному колодцу.

Дофин удержал его.

— Ты чего, рехнулся? — жестко произнес он, указывая на циферблат часов. — Через полминуты так рванет — все на свете забудешь. Мы не успеем. Нужно уходить.

Чубчик оскалился.

— Камешки-то все равно остались у Генерала. Без них мы никому не нужны. Ты не понял? — Он вновь шагнул к пролому в стене.

— Не сходи с ума, — буркнул Леденец. — Дофин прав. В конце концов, эти ж…ы все равно заплатят нам двадцать «лимонов». А ребятам мы уже не сможем помочь. Ничего не поделаешь, браток.

Чубчик тяжело посмотрел на них.

— Ладно, вы идите, а я спущусь посмотрю. Если им действительно ничем нельзя помочь — догоню.

— Нет, — упрямо покачал головой Дофин, — ты пойдешь с нами. Через полминуты внизу будет столько народу, что у тебя не останется ни малейшего шанса. Мы не можем выбиваться из графика, мужик. Пошли. В бою потери неизбежны, ты знаешь.

Чубчик матерно выругался. Ему вдруг подумалось о том, что он сожалеет об оставшихся внизу ничуть не меньше, чем о ребятах, которые когда-то погибали на его глазах в настоящем бою, на войне.

— Я не могу, братцы, — сказал он тихо. — Правда, не могу. Если кто-то из ребят останется в живых, им может понадобиться помощь.

— Не обманывай себя. — Дофин покачал головой и вздохнул. — Там никого не останется в живых. Если их не убьют спецы, то разнесет взрывом. Ты же знаешь.

— Да хрен с ним, пусть валит! — вдруг зло оскалился Ватикан. — Пусть валит. Что мы с ним сюсюкаемся, как с дитем? Давай! Вали! — Он шагнул к Чубчику и ткнул его пальцем в грудь. — Вали, понял? Мы ждать тебя не будем. Хочешь погибнуть, х…р с тобой! Иди умирай. Нам больше денег достанется.

Леденец спокойно повернулся и легонько тряхнул Ватикана.

— Помолчи, понял? Не надо ссориться. Мы на войне. В бою, — будничным голосом сказал он.

— Поцелуй меня в задницу!

Секундой позже «ротвейлер» швырнул Ватикана о стену. Тот ударился всем телом, охнул, согнулся, затем медленно выпрямился и усмехнулся недобро:

— Хорошо, мужик. Еще не вечер, — отвернулся и, прихрамывая, отошел в сторону.

Леденец посмотрел на часы.

— Ладно, Чубчик, лезь посмотри. Мы ждем тебя здесь. Там все равно никого не осталось в живых, но, если вдруг что, вызовешь по этой штуке. — Он похлопал по висящему на боку переговорному устройству.

— Договорились.

— Если в течение пяти минут вестей от тебя не будет, мы уйдем.

— Хорошо, братец. — Чубчик улыбнулся, и в глазах его мелькнула странная сумасшедшая бесшабашность. — Давайте, ребята, я пошел. Если чего, вам ни пуха ни пера.

— К черту!

Чубчик исчез в проломе.

Ватикан посмотрел ему вслед и злобно пробормотал:

— Правильно, он будет как на лифте кататься туда-сюда, а нам придется за него под пули лезть.