— Раз так, тебе лучше обратиться к вдовушке Симкин, — проворчал лавочник. — Она богата, как содержательница борделя, и вдвое святее самого Бога.

Вдовушка Симкин. Тогда, как и сейчас, весь ее облик дышал религиозным смирением и подчеркнутой скромностью: потупленный взор, сложенные руки, поджатые губы. Говорила она мало, и Джек лишь потом понял, что молчание составляет часть ценного умения вести торг, хотя бы потому, что сбивает оппонента с толку. Однажды, уже много позже, желая обратить своего постояльца к Господу, она взяла его с собой на квакерскую службу, где они просидели, не обмениваясь ни словом, более двух часов! А в момент их первой встречи эта женщина умудрилась, практически ничего не сказав, приобрести весь товар с большой выгодой для себя. Впрочем, Тайада и остальные индейцы, похоже, остались довольны и, получив деньги, тут же направились, как у них это водится, пропивать большую часть выручки. Джек, наверное, тоже примкнул бы к ним, но тут миссис Симкин подняла на него глаза (он наконец их увидел!) и промолвила тихо:

— Я собираюсь отужинать, лейтенант Абсолют. Может быть, вы согласитесь преломить со мной хлеб?

Вообще-то после двух месяцев блуждания по лесам Джеку хотелось более промочить глотку, чем преломлять с кем-то хлеб, но в этих глазах (даже не говоря об их изумительном цвете) было нечто такое, что он согласился.

«Вот, дьявол, неужели эта шлюпка никогда не вернется?» — подумал Джек, но вслух, разумеется, ничего подобного не произнес. Невзирая на все свое настоятельное желание побыстрее куда-нибудь деться, он благоразумно сдержал порыв чертыхнуться в присутствии набожной вдовушки. Интересное дело — в койке она выделывала невесть что и порой требовала от него таких фортелей, какие вогнали бы в краску и самых отпетых шлюх Ковент-Гарден, однако произнести при ней всуе имя Господне, а тем паче помянуть вдруг лукавого…

К ее потупленным очам подступила влага.

«Это из-за сильного ветра», — подумал Джек, знавший, что в слезы вдовушку бросало лишь по ночам, после особенно сильных судорог страсти. Однако, когда она заговорила, в ее голосе послышалась дрожь, побудившая Джека оторвать взор от моря и опять обратить его к ней.

— Мы уже говорили о том, насколько… полезно было бы для нас обоих ваше возвращение в Ньюпорт. Ваши исключительные способности… — Она слегка покраснела. — Я имею в виду ваше умение ладить с этими дикарями, которое весьма помогло мне вести с ними торг. Мои прибыли существенно возросли, да и вы, надо думать, не остались внакладе.

«Это точно», — мысленно согласился с ней Джек, уже отправивший на борт корабля сотню горностаевых шкурок и хорошо помнивший адрес меховщика в Уайтчепел, который мог дать за них настоящую цену. Лондон совсем не тот город, где можно жить в свое удовольствие на одно жалованье драгунского лейтенанта.

— К тому же, — продолжила она, — вы видели Ньюпорт только зимой, в самую унылую пору. Поверьте мне, летом он выглядит совсем иначе. Поймите, когда начнется сезон и торговля по-настоящему оживится, такой человек, как вы, без сомнения, мог бы…

— Прошу прощения, мадам, — прервал ее Джек, — но, как я уже говорил прежде, торговля — это не совсем та стезя, которой мне хотелось бы следовать.

В прежней своей жизни молодой Абсолют не особо задумывался о правомерности процветавшего за Атлантикой рабства, невзирая на все пылкие обличительные тирады, которые так любила произносить на эту тему его дражайшая матушка, всегда и всюду стоявшая за равноправие и справедливость. Однако после того как ему довелось оказаться в плену у племени абенаков и испытать на собственной шкуре все прелести невольничьей жизни, проблема стала восприниматься им по-иному.