Мать Кайра бросила отца за гораздо меньший порок, нежели падучая. Устала готовить диетические супчики и выхаживать после приступов желудочной язвы. А у законника-адвоката служба нервная, от нее и болезнь. Папаша-то человек совестливый оказался, переживающий за каждого своего подопечного, точно за родного.

А вот мистрис Джайдэв не покинула своего мужа в хвори и немощи, оставшись верна брачным обетам. И тем самым уязвила Кайра Финскотта, который по малодушию отступился от клятвы помогать «болящим в дому ли, в дороге ли, в одиночестве ли, в кругу ли семейном», как сказано во «Врачебном уложении». Стыд и позор! Бросил немощного и страдающего на произвол судьбы! Кайр прямо слышал громогласный каркающий голос своего наставника – профессора Коринея, когда тот, дознавшись о случившемся на Фахогильской дороге, устроит ему грандиозный разнос. А в том, что мэтр узнает, можно не сомневаться. Знаменитый хирург, целитель волей ВсеТворца, известен был на всю Империю не только достижениями на поприще врачевания, но и тем, что, будучи магом, добровольно отказался от чародейской силы в пользу медицины-науки. Отречься-то он отрекся, но магия из профессора Коринея никуда не делась, а потому ему ничего не стоит выяснить, отчего его лучший ученик ходит смурной и невеселый. Лучше уж самому признаться. Или вернуться и помочь несчастным супругам. Ну что поделаешь, если жалостливым уродился, а избранная профессия пока не успела закалить нервы постоянным видом людских страданий?

А с другой стороны… Как представишь себе, как придется идти по вдрызг разбитой дороге, шлепать по грязи, окончательно губя башмаки, ночью да под дождем, так и хочется удавить в зародыше свое неуемное человеколюбие. За что прикажете любить спутников Кайра, выбросивших из экипажа мистрила Джайдэва? Или, например, забитого насмерть насильника-попрошайку? Или его убийц?

– Слыш, паря, – фермер (как только этот увалень сумел подобраться столь бесшумно?) старался говорить тихо и незаметно для посторонних. – Тута… крутится… эта… какой-то шельмец. Эта… ищет бабу… Мне смотритель… эта… шепнул. Шибко на евонную… – он кивнул в направлении, где высадили супругов Джайдэв, – на дамочку служивого похожую.

– Какой еще шельмец? – недоуменно спросил Кайр.

– Во-о-он тот.

Земледелец состроил рожу, косясь на невзрачного молодого человека в непромокаемом плаще, который, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, внимательно присматривался к пассажиркам. Он явно делал вид, будто ищет знакомую, но чересчур часто обознавался.

– Землячок, кажет… кареглазая… и зовут… эта… то ли Тэйм, а может, и Фэйм… годов неюных… Ага?

– Спасибо вам, сударь, – церемонно ответствовал студент.

Крошечный амулет, пристегнутый булавкой к изнанке его рубашки, покалывал кожу крохотной иголочкой предупреждения. Молодой человек в непромокаемом плаще вел настоящий магический поиск. Профессор Кориней, вручая ученику хитрую чародейскую вещь, строго наказывал чутко прислушиваться к любым ее сигналам и быть начеку в случае, когда рядом кто-то колдует. Кайру еще подумалось, что старикану пора пить успокоительное, ибо его подозрительность уже ни в какие рамки не лезет. Вечно ему чудятся маги-шпионы, норовящие выкрасть лекарские секреты. То, что делал сейчас незнакомый чародей, было, мягко говоря, незаконно. Причем вот уже сто пятьдесят лет, как запрещено духовными и светскими властями и, что характерно, Ковеном тоже.

– Не за что, паря, – ухмыльнулся невесело фермер. – Привет от меня… эта… передашь мистрилу Джайдэву при встрече.

– А вы с ним были знакомы? – изумился Кайр.