– Подожди, сейчас раздел закончу, покормлю тебя, – пообещала супруга.

– Мне вообще-то нужно срочно почту проверить. Меняемся? Я сам себя кормлю, ты почту проверь и распечатай письмо.

Она знала мою нелюбовь к чтению любой информации с монитора. У меня от недолгого сидения перед экраном начинало резать глаза. И потому, если предстояло что-то читать, я предпочитал распечатывать текст.

– От кого письмо-то?

– От Димы Батуханова. Ты, наверное, его не помнишь. Когда в Забайкалье служил, был у меня во взводе такой солдат. Бурят.

– Что-то смутно помню. Он, кажется, учил меня печку растапливать. Дима... Точно, лица вот не помню – что-то круглое, как луна, и помню еще, что глаз не видно, и встретила бы, конечно, не узнала. Чем он сейчас занимается?

– Подполковник милиции, служит в Грозном.

– Ясно. Оттуда информация?

– По Людоеду.

Понимая, насколько это важно для меня, жена оставила на время в покое свою лекцию, вышла в Интернет и открыла почтовый ящик. Письмо, как я и ожидал, уже пришло.

– Распечатывать?

– Распечатывай... – ответил я из кухни.

Никогда не брезговал женским трудом, хотя Люба и не любила, когда кто-то вторгается в ее законное пространство. Тем не менее когда она бывала занята чем-то, кухонные дела я брал на себя. Справился и сейчас. Я уже за стол садился, когда она принесла, на ходу заглядывая в строки, несколько листов принтерной распечатки.

Принтер что-то… автоподача не работает. Приходится по листочку вручную подсовывать... Его почистить нужно...

– Солидный труд, – одобрил я работу Димы, мало думая о принтере. – Я рассчитывал, что меньше будет.

– Объявился твой Людоед. Опять оставил за собой кучу трупов. Милицию перестрелял.

Пока распечатывались другие страницы, супруга уже пробежала глазами первую. Вообще Люба быстро читала, и любой текст осваивала в два раза быстрее меня, читая не по слогам и словам, а по целым фразам. Я пробовал читать по этой системе. Получалось быстро, но только до момента, пока я помню про саму систему. Как только забывал, начинал читать в привычном темпе.

Я взял листы и глянул на первые строки.

– Ну, не милицию, положим, а дорожных инспекторов...

– Есть разница?

– В сущности, никакой. Хотя такое убийство может вызвать у многих водителей положительную реакцию. Это выражение чаяний всех, кто проводит за рулем много времени. Людоед и им угодил... За то его в народе любят, – нечаянно получалось, что я как будто бы пробовал оправдать убийцу.

– Его любят? – переспросила Люба.

Ей, чистому гуманитарию, к тому же обладательнице исключительно женской логики, такие вещи категорически претили, и, если заходил разговор о боевых действиях, чаще всего мои суждения заслуживали неодобрения и критики.

– По крайней мере раньше любили...

– За убийства?

– За кажущуюся справедливость... Он всегда карал несправедливость. Если ему кто-то на произвол ментов или местных властей жаловался, этих ментов или представителей власти можно было сразу хоронить. Ладно, я прочитаю.

– Только после обеда... И без возражений... Или прочитай, потом обедай.

Бороться с требованием жены было бесполезно. Я пробовал и знаю. Даже при недостатке времени Люба не позволяла совмещать приятное с полезным, заявляя, что готовит не для того, чтобы ее кулинарные старания остались незамеченными за чтением или просмотром телевизора. Впрочем, телевидение касалось сына.