|
Кто-нибудь из нижних жильцов мог заме-тить время, когда послышался звук падения. Кто-нибудь из соседей мог засвидетельствовать, что света в комнате не было. Возможно даже, что из следов на горле удушенного окажется, что это сделала не женщина. А как только появятся сомнения, будет проведено тщательное расследова-ние. Следы ног в носках на полу в коридоре… Отпечатки пальцев на двери… Подозрительные сыщики, преследовавшие жертву накануне. – Постой… Ты что же, оставил там отпечатки пальцев? – В том-то и дело… Разве я знал, что так получится? – Ага… Да… Постой, однако же, ну пусть даже так. Ведь все выяснится, едва нас проверят. Глупости, глупости! И стимула к убийству нет никакого, не так ли? Пусть подозревают на здоро-вье, доказательств-то никаких нет! – Все это так. Но если будут подозревать, то будут и расследовать, понимаете, сэнсэй? И по-ка эти идиоты не уяснят досконально сущности нашей работы… – Ох, как скверно! Да, теперь я понял. Он заметил, что я понял, и несколько смягчил тон. – Ужасно скверно, сэнсэй. В первую очередь пронюхает пресса. Об убийстве сразу забудут и примутся расписывать нашу деятельность. Мы-то можем себе представить, какими красками они будут расписывать. «Растоптано достоинство личности», «Кошмар машинного века». И все такое прочее. Тут он спохватился и замолчал. Вероятно, он вспомнил мои вчерашние сомнения и испугал-ся, что причиняет мне двойную боль. Ну что же, пожалуй, достаточно. Хватит заниматься само-анализом. – Кажется, ты прав. Мы должны срочно выпятить напоказ практическую пользу, дать какой-нибудь впечатляющий результат, иначе нашу деятельность сочтут общественно опасной. А если хоть кто-нибудь выскажется в таком духе, все пропало. Комиссия и без того трясется от страха, как бы чего не вышло. Она воспользуется первым же подходящим предлогом, чтобы поскорее разделаться с нами. Но ты молодчина, и я не подозревал у тебя таких способностей. Тебе бы де-тективом быть. Или адвокатом. – Да нет, сэнсэй, я ведь не сразу пришел к такому выводу. Просто мы столько времени сле-дили за ним, потом я стоял там, за дверью… От всего этого у меня осталось впечатление чего-то зловещего; и когда я прочел эту заметку, то сразу инстинктивно почувствовал: нет, убила не жен-щина, там был кто-то другой. Ну, а раз так, то подозрение прежде всего падет на нас. И если мы дорожим нашей работой, пятиться нельзя. Остается только упредить их и ударить первыми. – Ударить… гм… – Да, поэтому дела с комиссией надо уладить прежде, чем нанесут удар они. – Я думаю, это будет нетрудно, если действовать через Томоясу. Но чтобы никаких призна-ков робости! Твердо стоять на своем: это-де необходимо для разработки проекта – и все тут… – Правильно, сэнсэй. Да и за объяснениями нам лезть в карман не придется. Вот, например, скажем, есть сейчас свежий, с иголочки труп. – Труп? – Да. Материальное воплощение вывода машины относительно будущего. Я слыхал, что у мертвецов, которых хранят должным образом, нервная система живет целых три дня после клинической смерти. Словно вдруг пришло утро на улицы моего мозга, распахнулись окна домов, распахнулись двери, и клеточки энергично принялись за работу. Ёрики опять утер мне нос. Ну что за пройдоха! Впрочем, обижаться не приходится. Придет время, и он заменит меня. – Неплохо. И даже не в качестве предлога неплохо. Это по-настоящему любопытный замы-сел. Нет, право, начать с трупа – это отличная идея! – Ну-ка, посмотрим. Пусть это будет первый пункт математической индукции. Далее, вто-рым пунктом будет женщина… А ведь отличные экземпляры подобрались, сэнсэй, а? Хотя не на-ша это заслуга… – Если все пойдет хорошо, то должен оказаться еще и истинный преступник. |
