|
Почему же не прямо в контрразведку, любопытно бы знать? Его провели в боковую дверь, в комнатушку, где за столом сидел усатый хмырь с сержантскими нашивками. Заставили вытряхнуть bqe из карманов на стол, поверхностно охлопали. Покопавшись в немудреных вещичках, сержант извлек из черного чехла приличных размеров перочинный нож; - Сачем фам оружие? - Да какое это оружие? - пожал плечами Костя. - Это ножичек. - А сачем? - Колбаски порезать, пиво откупорить... - Цифилисофанные люди пифо откупор-ри-фают специальным... - он замялся, то ли забыл, как это будет по-русски, то ли сам плохо представлял, как зовется та штука, которой откупоривают пиво "цифилисофанные" люди. - Распишитесь. - Не буду. - Поч-чему? Это протокол обыска. - А кто вас знает, - сказал Костя, не особенно стараясь обострять, но и не стоя навытяжку. - Может, вы там написали, что я хотел вашего президента шлепнуть, я ж по-вашему не читаю. Президента там или вашего министра... Сержант зло покосился на него, отвел глаза. Пикантность в том, что министра внутренних дел в настоящий момент не имелось вообще - старого вчера сняли из-за скандальчика с педофилией, а нового еще не назначили. - Как хот-тите, - фыркнул сержант. И рявкнул что-то на местном наречии. Браво влетевший высоченный полицай в белых ремнях и ярких нашивках что-то приказал Косте. Видя, что консенсус не достигнут, соизволил перейти на русский: - Пошоль ф кам-мера. - А как там насчет адвоката? Полицай многозначительно покачал дубинкой американского образца, с боковой ручкой, соизволил пошутить: - Адфоката ф настоящий момент у нас не содержится ф кам-мера. Прошу, пошоль. Замок защелкнулся с неприятным лязгом. Крохотная каморка, едва освещенная тем скудным светом, что проникал в крошечное окошечко под потолком, явно была построена еще в советские времена, как и само здание. Ментовки переезжать не любят, тяжелы на подъем, так что нынешние хозяева всего лишь поменяли вывеску на бывшем райотделе, но вопреки своей декларируемой цивилизованности ничуть не озаботились навести тут глянец. Нары, несомненно, сработаны еще при старом режиме и с тех пор вряд ли ремонтировались. Стояла тишина, неприятно вязнувшая в ушах. Часы, естественно, сняли, но он мог примерно определить, что торчит тут уже часа два. Паршивая ситуация, но считать ее особо скверной пока что нет оснований: ничего непоправимого не произошло. Если рассчитывают, что привели этой кутузкой в состояние должной моральной запуганности, то глубоко ошибаются: во-первых, Утюг видывал виды, а во-вторых, и тот, настоящий, сиживал-с. Было дело, отведали губы. Почему-то в первую очередь вспомнилось, как он сидел в историческом девяносто первом году, во Вьетнаме. Угораздило его тогда, стоя в карауле, подстрелить до смерти вьетнамца, припершегося ночью на аэродром спереть что-нибудь, что можно использовать в домашнем хозяйстве. Все бы и ничего, святой долг часового, да на беду накануне вышел известный приказ, который остряки озаглавили "О запрете отстрела местного населения". Вот и пришлось сидеть. Эт-то был цирк. |
