— Я бы хотела выпить, — послышался сзади голос Шейлы. Телефонный разговор был окончен — комедия продолжалась. — Что-нибудь с джином. Будьте моим барменом.

Дейн повернулся к ней, и они оказались лицом к лицу. Шейла выглядела увядшей, даже вульгарной, на ее губах играла самодовольная улыбка. «Так ведет себя распутная женщина. Она ест, вытирает рот и говорит: «Я не сделала ничего дурного»… Дейн почувствовал тошноту и был рад возможности отвернуться и начать возиться с бутылками и кубиками льда.

Время от времени Шейле снова звонили по телефону в присутствии Дейна — дважды в ее офисе и еще два раза в ее квартире. Судя по ее осторожным ответам, это опять был его отец.

Однажды ночью в конце августа они смотрели старый фильм в кинотеатре Нижнего Истсайда, выйдя оттуда почти в три часа. Сидя за рулем, Дейн обнял Шейлу за плечи, но она выскользнула:

— Не люблю, когда машину ведут одной рукой. Разве так не безопаснее? — И она сама обняла его.

Дейн невольно содрогнулся.

— Может, заедем к Ратнеру и поедим борщ?

— Этот розовый суп с прокисшими сливками? — Шейла скривила губы. — Я бы предпочла выпить чего-нибудь покрепче. Давайте сделаем это в моей квартире.

— Хорошо.

Все выглядело естественно. Правда, входя в вестибюль с Шейлой, Дейн всегда ощущал нечто вроде шока, зная, что его родители спят наверху, но на сей раз он постарался об этом не думать. В эти дни он вообще мало о чем думал.

— Входите, Дейн.

— Я внезапно вспомнил, — сказал Дейн, следуя за Шейлой в пентхаус, — о приключении с одним моим другом. Он принял предложение одной знойной красавицы выпить в ее квартире, а когда они вошли, по полу бродил солидных размеров оцелот. Артур клянется, что он был большим, как леопард. Незачем говорить, что в ту ночь он не получил ничего, кроме выпивки, половину которой расплескал на ковер.

— Ну, сегодня у моего оцелота выходной, — отозвалась Шейла, — так что не расплескайте вашу выпивку. Тем более на этот ковер ручной работы, изготовленный в Ютландии. Что будете пить?

Гостиная, меблированная в стиле скандинавского модерна, была тускло освещена. Сегодня она выглядела особенно мирно. Дейна охватило чувство удовлетворения, к которому примешивалось возбуждение. Шейла смешивала напитки у бара, напевая про себя нелепую мелодию, которую пел У.К. Филдс в виденном ими фильме. Она потянулась за льдом с улыбкой на лице.

Все произошло совсем не так, как планировал Дейн, — не в присутствии его отца, стоящего в арке гостиной, побагровев от гнева, а просто и естественно, как само дыхание. Дейн обнял Шейлу, она повернулась к нему с той же улыбкой, приподняла точеное лицо, полузакрыла глаза, и они поцеловались.

Ее губы и тело были теплыми и мягкими. Раньше Дейн представлял себе тело Шейлы только лежащим в объятиях волосатых рук его отца.

— Я рада, что ты был терпелив, дорогой, — послышался ее голос.

Они молча выпили, потом Дейн поставил стакан, взял ее сильную белую руку с пятнышком фиолетовой туши на ладони, коснулся ее губами и вышел.

Раздеваясь перед сном, он впервые подумал: «Я достиг цели — я получил Шейлу. Теперь нужно сделать так, чтобы она заплатила за все».

Но это стало невозможным. Ему в голову пришла ужасная мысль: «Я влюбился в нее».

Он был влюблен в любовницу своего отца. Поцелуй символизировал не начало, а конец — кульминацию долгих дней и вечеров, полных смеха и молчания; печать на заключенном ими договоре, о котором Дейн никогда не подозревал.