|
— Женщина, назвавшаяся Мерете Саннмо, сошла с самолета и арендовала машину. Из Афин она поехала в Патры, где оставила машину вместе с ключами агенту компании «Хертц». А потом Мерете Саннмо исчезает. Растворяется в воздухе. Однако в то же самое время, в том же городке на пароме объявляется другая женщина: Элизабет Фаремо. Она покупает билет до Бари, что находится на итальянской стороне Адриатического моря. Здесь уже исчезает Элизабет Фаремо, зато через два дня в Анконе появляется женщина по имени Мерете Саннмо. Она покупает билет до Задара в Хорватии, где некая дама приобрела отель. Дорога получилась долгой и извилистой, но ты допустила промашку. Неизвестная владелица отеля расплачивалась по счетам норвежскими кронами, номера которых записаны в отделе по борьбе с экономическими преступлениями. Элизабет, целой куче полицейских известно, что твое пребывание здесь оплачено миллионами Нарвесена.
— И ты проделал такой путь и выследил меня только ради того, чтобы рассказать мне все это? Фрёлик не отрывал от Элизабет взгляда. Неожиданно все происходящее показалось ему не важным. Он вспомнил о найденном им томике стихов. О разговоре в постели, когда она назвала ему остров, на котором они сейчас находились… — Я ждала тебя, — сказала Элизабет. — Правда, мне хотелось, чтобы сюда тебя привела страсть, а не ненависть… — Она положила руку ему на плечо, встала на цыпочки и коснулась губами его щеки. Он вздрогнул, потому что хорошо помнил ее близость. — Я знала, — прошептала она, — что ты найдешь меня! Фрёлик рывком освободился. — Поздно! — Нет, — возразила она. — Ничего не поздно! — Зачем ты это сделала? — прошептал он, презирая самого себя. — Признайся… ради меня… В чем смысл? — Без Юнни у меня ничего нет… Он задумался. — Хочешь сказать, ничего бы не случилось, будь Юнни… — Теперь у меня есть только ты, — перебила его она. — Элизабет, это неправда. Ты меня бросила. — Я ждала тебя, — повторила она. — Но мы не можем быть вместе. Казалось, прошла целая вечность. Они молчали, тихо шелестели волны. Их разделяло расстояние метра в два. Когда они наконец посмотрели друг на друга, Фрёлик понял: что-то изменилось. Она уже не с ним, не здесь. — Ты кое о чем забыл, — хрипло сказала она. — О чем? Напомни. — Инге Нарвесен будет держать язык за зубами. Он никогда не признается в том, что владеет краденой картиной. И мне ты ничего не можешь предъявить. Без картины твой рассказ — ничто. Если нет картины, то нечего и забирать из банковского депозитария. Если нет картины, нечего продавать Инге… Ты совершенно прав, я улетела в Афины по билету Мерете и придала себе внешнее сходство с ней. Но я не могла поступить иначе, я боялась за свою жизнь. Кто-то убил моего брата, а потом Мерете. — Какая картина? — удивленно спросил Франк Фрёлик. — О чем ты говоришь? — Ты прекрасно знаешь, о какой картине я говорю! — Если ты имеешь в виду полотно с изображением матери и ребенка, которое похитили в одной итальянской церкви в девяносто третьем году, то оно исчезло с лица земли. Пропало, совсем как тогда, в девяносто третьем. С тех пор никто его больше не видел. А если вдруг кто-то обмолвится, что видел в Норвегии… что ж, у всех бывают галлюцинации. Видишь ли, в нашей стране картины нет. Извини, Элизабет, в данном деле важно другое — человеческие останки на пепелище загородного домика. Норвежская полиция получила неопровержимые доказательства того, что некая женщина получила пять миллионов крон наличными от Инге Нарвесена. |
