– Что? – тихо спросил ее Клавдий Мамонтов.

– Сегодня его день рождения. – Уборщица подняла на него мутные карие глаза, опухшие от слез. – Сыночка моего единственного, Руслана. Я все ждала. Думала – вдруг он в свой день рождения объявится, если жив. Не может он мне – матери – в свой день рождения не позвонить, не подать весточку, если живой и просто уехал… оставил меня… скрылся… Но нет от него ничего. Знак – мне, выходит, свыше. Нет его в живых. Убили его…

– Как ваше имя-отчество? – спросил Макар уборщицу.

– Роза Равильевна.

– Меня зовут Макар. А это мой друг Клавдий.

– Мамонтов, – представился Клавдий уборщице. – Я сейчас работаю телохранителем семьи Макара, а прежде служил в полиции.

Уборщица Роза недоуменно воззрилась на него. Клавдий Мамонтов и сам не мог понять – зачем он говорит ей о себе? Изможденная работой женщина возрастом далеко за пятьдесят. Располневшая, слегка неуклюжая, с крашеными волосами, собранными в короткий хвостик, с распухшими ногами, втиснутыми в резиновые «клоги».

– Роза Равильевна, вы ели сегодня что-нибудь? – спросил Макар.

– Да… то есть нет, не успела, – уборщица Роза, словно испугавшись, втянула голову в плечи. – Я в шесть встаю, у меня здесь смена в восемь начинается. Я всю неделю пашу сейчас без выходных. У нас треть уборщиков ушла, когда мигрантов начали проверять, они к себе домой дернули вместе с женами. Мои сменщицы-таджички уволились. Мне выходные отменили. Обещали заплатить. Только у нас за опоздание на работу деньги сразу вычитают. И много. С деньгами туго у меня. Холодильник совсем пустой дома…

– У вас диабет, вам надо питаться регулярно. Тихонечко вставайте, я вам помогу. – Макар поднялся и предложил уборщице руку – галантно, словно аристократке. – И пойдемте.

– Я уйду, уйду, я вам больше мешать не стану. – Роза тяжело оперлась одной рукой о диван, стараясь выбраться из его мягких подушек. – Извините за беспокойство…

– Мы с вами сейчас заглянем на кухню, нам завтрак до вас официант привез, – словно ребенку пояснил уборщице Макар. – Вам надо поесть, набраться сил.

Клавдий смотрел на своего друга.

Уборщица Роза… Она сразила их обоих наповал своей беззащитностью? У Макара такое лицо сейчас… Ему словно неловко… А чего ему стыдиться? Почему и он, Клавдий, чувствует себя не в своей тарелке? Перед ней? Безутешной матерью пропавшего сына… Бедной до нищеты… Готовой с пола подбирать и пить дорогие таблетки, ибо она не может потратить деньги на новые. Ему совестно – они насвинячили на съемной вилле, а она явилась убирать за ними. Но это же ее заработок. Каждому свое.

Или нет?

Есть нечто еще. Главное. Скрытое от посторонних глаз глубоко внутри и у него, и у Макара. Оно заставляет их терпеливо возиться с ней. Утешать ее. Пытаться ее сейчас накормить.

Пытаться защитить ее. От чего?

Помочь ей в ее горе.

Словами не объяснить. Душевный порыв их общий с Макаром? Обоюдное врожденное благородство? Полегче с пафосом… Скорее просто блажь. Похмельная дурь после бурной ночи с девицами – пьяной, шумной гулянки на вилле загородного Парк-отеля, куда Макар-искуситель затащил его – встряхнуться и оттянуться на полную катушку.

Макар проводил уборщицу Розу на шикарную кухню виллы Парк-отеля. Она плелась – сгорбленная, поникшая, шаркая ногами в своих резиновых клогах. Но сев за стол, начала есть с великой жадностью. И Клавдий понял – уборщица Роза сильно голодна. Даже горе не отбило у нее волчий аппетит.