Оставшись наедине с трупом, Ричард ужаснулся. Он приехал в Париж совсем не для того, чтобы сидеть и караулить трупы симпатичных женщин. У него было гораздо более важное задание. Так, по крайней мере, он думал. В какую же переделку он попал?

У Куртиса возникло сильное подозрение, что этот симпатичный Дуглас сам все и подстроил. Несмотря на то, что на женщине не было видно следов насилия, интуиция подсказывала Ричарду, что она не умерла естественной смертью. Ее убили.

При жизни она, похоже, была довольно привлекательной, разглядывая лицо бывшей любовницы Дугласа, подумал адвокат. А теперь эта женщина лежит на кровати, словно глиняное изваяние.

Сколько ей было лет? По всей видимости, не больше тридцати пяти.

Куртис попытался вспомнить, что заставило его подумать, будто она убита. Скорее всего, темное пятнышко на одеяле возле правой руки женщины. Оно очень походило на запекшуюся кровь.

Однако убедиться в этом можно только при свете…

Листва деревьев под окном придавала темной комнате зеленоватый оттенок. В воздухе стоял запах мастики, которой, по всей видимости, недавно был натерт пол, и вездесущей пыли.

Подойдя к окну, Куртис отдернул тяжелые шторы. При этом он едва не наткнулся на большой круглый стол. Окно, как оказалось, выходило на крохотный балкончик.

Спальня с невысокими потолками на французский манер была оклеена бордовыми шелковыми обоями с золоченой окантовкой. При слабом освещении они выглядели почти черными. Под потолком висела небольшая хрустальная люстра. У стены напротив окна располагался камин из черного расписанного золотом мрамора, а рядом с ним — дверь, ведущая в холл.

На камине красовались мраморные часы, которые не ходили, а над ним висело огромное потускневшее от времени зеркало. Его рама была исполнена в виде венка из золотых листьев. В нише по левую сторону от Куртиса стояла кровать с балдахином. Рядом с ней находилась дверь в ванную.

Она была приоткрыта. Еще одна дверь, но уже справа от него, вела в будуар или же в туалетную комнату.

Внимательно оглядывая спальню бывшей любовницы Дугласа, Куртис остановил свой взгляд на большом круглом столе, на который только что наткнулся. Рядом со столом притулился сервировочный столик на колесиках. На нем было все, что необходимо для интимного ужина: изысканные десерты и три бутылки шампанского. Горлышко одной из бутылок, откупоренной, торчало из ведерка для льда.

Судя по нетронутой еде и лежавшим на сервировочном столике вилкам, ножам и салфеткам, можно было с уверенностью сказать, что те, кто здесь собирался ужинать, успели только выпить. О том же свидетельствовали и два фужера с остатками шампанского.

Затем Куртис перевел взгляд на большой круглый стол. На его полированной крышке он увидел три не имеющих никакого отношения друг к другу предмета: фарфоровую пепельницу с окурками сигарет (они лежали на равном расстоянии друг от друга и напоминали спицы велосипедного колеса), большую сложенную опасную бритву с рукояткой из слоновой кости и плоскогубцы.

— Странно, — разглядывая лежащие на столе предметы, громко произнес Куртис.

И в этот момент в комнату вошел Дуглас.

— Я запер Гортензию в туалете, — облегченно вздохнув, доложил он. — Это единственное место, откуда она не выберется. Злая как собака. Она говорит, что Роз… убили. Представляете, убили.

Дуглас посмотрел Куртису прямо в глаза.

— Все выглядит так, словно это сделал я. — Он помолчал. — Либо я, либо тот, кто позарился на ее драгоценности. — Дуглас настойчиво искал поддержки со стороны Куртиса. — Но это же не так. Роз не похожа на убитую. Правда?

— Не знаю, — ответил Куртис. А что еще он мог сказать в этой ситуации? — Может быть, ваша… пассия была серьезно больна? Она ни на что не жаловалась? Например, на слабое сердце?

— Нет, — яростно замотал головой Дуглас.