Он замолчал, опустил голову. Добавил глухо:

— Фаб не хочет. Море — оно не для рыцарей. А меня на части рвет, Паола. Не могу тебя отпустить. Как сердце пополам.

Сердце Паолы колотилось быстро-быстро. Под шиповником было тихо, только с другого края садика доносились звонкие голоса: младшие ученицы срезали цветы к празднику.

— Есть ведь крылатые кони, — прошептала Паола. — Они могут летать над морем.

Приподнялась на цыпочки, смахнула с черных волос Гидеона белые лепестки. Ладони сами легли на его плечи. Его губы легонько, словно опасаясь чего-то, коснулись лба Паолы.

— Ты мой ангел, — хрипло пробормотал Гидеон. — Моя небесная дева.

* * *

В темном небе распускались огненные цветы, порхали золотые бабочки, зеленые и синие звезды сияющим водопадом падали в морские волны и превращались в распускающие паруса корабли.

— Красота! — вздохнула Хетта. — В наших краях такого не выделывают. Если и забредет волшебник, так не по фейерверкам, а по боевой магии, упырей упокаивать да гоблинов гонять.

Хетта, похоже, мыслями была уже дома, в маленьком форте у реки, охраняющем пересечение водной и сухопутной торговых дорог. С родителями, сестрой-погодком и старой бабушкой — а может, и не только с ними.

Праздник выплеснулся на улицы столицы, затопил их, захлестнул, завертел в своей круговерти аристократов и простолюдинов, надменных дам и бойких рыночных торговок, солидных гильдейских мастеров и разбитных мальчишек. Праздник гудел и шумел, пил вино и пел песни, собирал смеющихся зрителей вокруг уличных фокусников и бродячих актеров. И только главные виновницы торжества, пять крылатых дев, тихо сидели на верхней площадке Башни Магов. Под ними сияла праздничными огнями столица, над ними плясали в небе фейерверки, а они держались за руки и больше молчали, чем говорили.

Непривычно задумчивая Ойка жалась к Паоле. На острова они отправятся вдвоем: Илдрамский архипелаг нужно исследовать и подчинить Империи как можно скорее. Паола улыбнулась, вспомнив церемонию Выбора Пути: взволнованного Ольрика, торжественно-серьезных магов Совета, тронувшую губы императора легкую улыбку. Выложенную драгоценными камнями карту Невендаара, Священных Земель, на которой каждая жезлоносица должна была найти свое место, свой путь… Вспомнила, как засиял золотом эльфийский лес, когда к карте подошла Линуаль, улыбку подруги: она все-таки вернется в родные места! Как Джатту поманили суровые северные степи, вотчина зеленокожих. Джатта сильная, бесстрашная, это как раз по ней. И главное, самое-самое главное! Как для них с Ойкой засверкала лазурь моря, а на ней — острова, словно рассыпанная на праздничном синем платке горсть разноцветных бусин…

Вот и закончилось ученичество… Уже завтра старшими в девичьем крыле будут считаться совсем другие девушки. Вертлявая Фариша, хохотушка Иза, тихая, серьезная Верунька. А через год или два подойдет и их черед… и они будут сидеть здесь, держась за руки, впитывая всей душой, стараясь навсегда запомнить, сохранить в себе последнюю ночь вместе, перед расставанием. Уже завтра столицу покинут Хетта и Линуаль: им не нужны спутники, их путь — по мирным землям Империи. Через несколько дней проводят Джатту: сопровождающего для нее выберут среди рыцарей или паладинов. А там и их с Ойкой черед…

Праздник затихал — медленно, неохотно. Разбрелись по тавернам уставшие фокусники и актеры, погасли веселые огни, огненные картины над головой сменились темным полуночным небом.

А потом в этом темном небе, затмевая искорки звезд, рядом с привычной луной, маленькой и желтой, словно круг сыра, проявилась вторая.