|
Глядя в оба под ноги, чтобы не уйти по колено в зловонные лужи, которых на нашем пути встретилось ну очень много, мы дошли до небольшой квадратной площади - на нее выходил обшарпанный, изъеденный непогодой фасад возвышавшегося над домами каменного храма: вся паперть была усеяна нищими в лохмотьях, которые ползали по грязным ступеням, стенали и хныкали на разные голоса, выклянчивая милостыню. На другом конце площади был маленький рынок, где с длинных, дощатых и от сотворения мира немытых прилавков торговали кожами и рыбой, и оттуда напахивало такой густой и удушающей вонью, что волосы заворачивались в кучеряшки. Я был просто счастлив, когда мы миновали это ужасное место и двинулись по новой улице, которая, впрочем, совершенно не отличалась от предыдущей. Вдобавок ко всему испортилась погода: набежали тучи, поднялся не по-весеннему холодный ветер, и начал накрапывать дождь, заставивший меня надеть на голову капюшон куртки. Нарисовалась неприятная перспектива еще и промокнуть. И вот тут я понял, что просто иду за Эплбери, хотя у меня в Донкастере есть свое дело.
- Послушай, - спросил я, - а куда мы идем? - Здесь недалеко есть неплохая гостиница, - пояснила Эплбери. - Я всегда в ней останавливаюсь. Потерпи, осталось совсем немного идти. - Ты, наверное, хорошо знаешь этот городок, верно? - Более-менее. А что? - Мне нужен Брен Неллер из школы военных капелланов. Слышала о нем? - Есть тут школа военных капелланов, но тебя туда не пустят. Можно, конечно, дожидаться этого Неллера на улице под дождем, но лучше спросить в гостинице, где он живет и потом сходить к нему домой. Хозяин гостиницы, дядюшка Парис, знает в городе всех жителей. - Прям-таки и всех, - проворчал я. - Ладно, веди! Гостиница, о которой говорила Эплбери, оказалась в конце улицы и называлась "Добрый покой". Странное какое-то название, хорошо, хоть не "Вечный покой". Судя по внешнему виду, это заведение даже на одну хиленькую звездочку не тянуло: один из углов здания заметно осел, отчего между крышей и верхним краем стены образовалась заметная щель. Перед входом стояла огромная лужа, покрытая масляными разводами - правда, какой-то креативный ум догадался перебросить через лужу широкие доски, по которым мы и добрались до дверей. Нижний этаж гостиницы представлял собой один большой зал, темный, закопченный, чадный и пропахший самыми радикальными запахами. Народу, слава Богу, было немного - человек пять от силы, однако они тут же оторвались от кружек с пивом и брагой и уставились на нас с уже знакомой мне настороженностью. Хозяин, огромный детина с плечами, широкими как классная доска и кудлатой бородой, рубил большим секачом куриные тушки и раскладывал куски на противне. - Святые Высшие, да кого я вижу! - выпалил он, завидев нас. - Это же дамзель Эплбери, выпей золотуха мои старые глаза! - Давненько не видела вас, дядюшка Парис, - ответила Эплбери с кокетливой улыбкой. - Как поживаете? - Хорошо поживаю, благодарение Высшим и ее светлости герцогине! Давненько тебя не видел, красотка. Совсем забыла про меня, ветреница ты эдакая. - Тут бородач соизволил и на меня обратить внимание. - А это кто с тобой? - Это Сандер, мой друг, - заявила Эплбери, опередив меня. - Он впервые в Донкастере и хочет найти одного человека. Знаете ли вы Брена Неллера? - Да кто ж его не знает! - Дядюшка Парис вытащил из ведра очередную курицу, приговоренную к четвертованию. - Почтенный человек, весь город его знает. Сейчас он в школе, будущих капелланов премудрости учит. - Мне надо с ним встретиться, - сказал я. - Школа недалеко туточки, если по Шорной улице идти враз и придете. Только без специальной гербовой бумаги тебя туды не пустят, парень. - А если домой к нему сходить? - Тоже можно, но это до вечера ждать надо. |
