– Обожди. Не сбегай сразу. Присядь-ка, Джем. – Она кивнула в сторону еще одной табуретки.

– Ба-аб, оставь ее в покое. Не приставай.

– Ты язык-то не распускай, Терри. Не слушай его, садись. – Она похлопала по табуретке: ладони у нее были маленькие, с длиннющими, загнутыми желтыми ногтями. Я покорно влезла на табуретку. Бабуля Жука была не из тех, с кем можно препираться, а кроме того, было в этом и что-то еще. Я это чувствовала, между нами будто бы проскакивали электрические искры. Это было и страшно, и интересно. Я все не сводила с нее глаз, и когда подвинулась на табуретке, чтобы поймать равновесие, она отложила сигарету и взяла меня за руку. Я не люблю, когда меня трогают, это вы уже знаете, но тут я не отдернула руку. Не смогла, и мы обе почувствовали: когда ее кожа соприкоснулась с моей, раздалось гудение, треск.

В нос мне ударил табачный перегар. Аж затошнило. Я и сама люблю курнуть, но вдыхать чужую табачину?.. Вообще жесть.

– Ты удивительный человек, я еще таких не встречала, – продолжала она, а я подумала: «Уж это-то точно, только тебе откуда знать?» – Ты знаешь, что такое аура? – спросила она.

Жук, который снова вошел в комнату, в ответ возмущенно фыркнул:

– Да отвяжись ты от нее, баб. Отстань, дура старая.

– Рот закрой! – Бабуля снова повернулась ко мне, и ее слова, произнесенные медленно и отчетливо, вошли мне в самое нутро, будто я слушала всем телом, а не только ушами: – Я еще не видела такой поразительной ауры, как у тебя.

Я понятия не имела, о чем она, но разобраться хотелось.

– Аура, Джем, – это твоя внутренняя энергия. Она разноцветная, и каждый человек излучает ее наружу. А рассказать о человеке она может больше, чем все остальное. Есть она у всех, да только далеко не все ее видят. Только те, кому повезло. – Старухины глаза сузились: – Ты ведь ее тоже видишь, да?

– Нет, – ответила я честно. – Я вообще не понимаю, о чем вы говорите.

– Бред она несет, только и всего, – вклинился Жук.

– Эй, сынок, ты меня сейчас доведешь! Рот заткни! – Бабуля наклонилась ко мне еще ближе и понизила голос: – Мне ты можешь сказать, Джем. Я пойму. Это одновременно и дар, и проклятие. Знать то, чего знать совсем не хочешь.

У меня аж живот подвело. Выходит, она знает, каково это. Я впервые встретила человека, который меня понял. Блин, как же мне хотелось все ей выложить, страшно хотелось, вот только пятнадцать лет хранить тайну – это немалый срок. И захочешь никому не скажешь, потому как привык молчать. А еще в глубине души я знала: стоит мне начать об этом говорить, хотя бы вот даже с бабушкой Жука, – и всё изменится. А я не была к этому готова. Тогда не была.

– Нет. Ничего такого, – пробормотала я. Умудрилась вырваться из когтей ее пронзительного, всевидящего взгляда.

Она откинулась назад и вздохнула – я, почитай, видела, что она выдыхает, столько в ней было табака.

– Как знаешь, – сказала она, зажигая очередную сигарету. – Ты теперь знаешь, где меня искать. Я здесь. Я всегда здесь.

Я слезла с табуретки и отправилась в комнату Жука; почти чувствовала, как она сверлит мне спину взглядом.

Жук развалился поперек кресла, свесив длинные ноги; стопы его подергивались.

– Ты на нее не обращай внимания. У нее несколько лет назад крыша окончательно съехала. Так ведь, бабуль? – проорал он. – Чего смотреть будем, спорт? – спросил он у меня, переключая каналы.

Я пожала плечами, потом заметила на полу черную коробочку:

– PlayStation?

Жук выкарабкался из кресла, плюхнулся на ковер и начал перебирать коробочки с играми:

– Давай в «Угон автомобилей»? – предложил он.