Все крысы были одинаковые. Все, кроме одной.

— Он демонстрировал им свое добро.

— Ага! Любитель поразмахивать сосиской? Копы их так называют, — сообщил Брайан тоном знатока. — По крайней мере, в Нью-Йорке. Хотя, мне кажется, выражение это должно быть известно и в вашей глуши — какая, в сущности, разница…

— Конечно, ты прав, разницы нет. Но, Брайан, взгляни на последнее, за что его судили, и ты поймешь…

Адриан замолчал. Его глаза находились в постоянном движении: он то посматривал в зеркало на Брайана, читавшего на заднем сиденье, то следил за бежевым автомобилем, ехавшим впереди.

— О, так он сидел за… Ну, Адри, я впечатлен. Вижу, ты этим серьезно увлекся.

— Незаконное лишение свободы.

— Да… — Брайан присвистнул. — Но ты понимаешь, ведь это преступление менее тяжкое, чем похищение… И тем не менее из той же серии, верно?

— Полагаю, что так.

Брайан хмыкнул:

— Девочки-подростки. Так-так. И он хотел прибрать к рукам одну из них, так получается? Интересно, что он собирался делать потом? Ну, он-то сам говорит, что много чего… — Брайан снова захохотал. — Но тут есть одно…

— Я знаю. У него не было сообщников. В связи с этим у меня и возникли вопросы.

— Не потеряй его, Адри. Смотри, он направляется в город.

Поток машин на дороге стал увеличиваться. Несколько седанов и пикап отделяли Адриана от человека в бежевой легковушке. За Адрианом, чуть ли не касаясь бампера его «вольво», ехал школьный автобус. Адриан, совершая всевозможные маневры, старался не отстать от интересующего его человека.

— Помнится, Брайан, у тебя была шикарная спортивная машина…

— О да. «Ягуар». Он был классный.

— Будь мы сейчас на нем, гораздо проще было бы гоняться за этим типом.

— Я его продал.

— Да, помню. Я никогда не мог понять, зачем ты это сделал. Ведь, кажется, машина тебе очень нравилась?

— Я ездил на ней слишком быстро. Так было каждый раз. Терял всякую меру. Садясь за руль, я не только превышал допустимую скорость, Адри, нет — я выходил за грани рассудка. Гнал под сто — и приходил в исступление. Сто двадцать сводили меня с ума. Но если стрелка спидометра доходила до ста тридцати, тогда я становился откровенным психом. И самое главное — мне это нравилось. Но было очевидно, что это — верная смерть. Несколько раз, разогнавшись, я практически отключался. И я понял, что на кону стоит нечто большее, нежели удовольствие. И я ее продал. Самая большая ошибка в моей жизни. Эта машина была прекрасна, и мне следовало бы лучше…

Брайан замолчал. Адриан увидел, как брат закрыл лицо руками.

— Прости, Адри. Я совсем забыл. То, что произошло с Касси. — Голос Брайана был совсем слаб, слова доносились будто издалека. — Она и я, мы были очень разными людьми. Я знаю, ты думаешь, что мы с ней не ладили, но это не так. Просто в каждом из нас было нечто пугавшее нас обоих. И кто бы мог подумать, что мы оба отправимся на тот свет одним и тем же путем.

Адриан хотел что-то сказать, но не смог произнести ни слова. На глаза ему навернулись слезы. Боль, с какой Брайан произнес последнюю фразу, была Адриану знакома: когда-то она прозвучала в голосе Кассандры.