Эта мысль настолько потрясла его, что он опять перестал слушать врача и очнулся, лишь когда услышал, как тот спрашивает:

— У вас есть близкие люди? Я имею в виду тех, кто мог бы в скором времени обеспечить вас необходимой заботой. Жена? Дети? Другие родственники? Повторюсь: постоянная помощь вам потребуется достаточно скоро. А еще через некоторое время вы станете абсолютно недееспособны, и будет необходим круглосуточный уход. Полагаю, мне следует встретиться с вашей семьей в самое ближайшее время. Я считаю своим долгом помочь им осознать, через что им предстоит пройти…

Договорив, врач взял пачку рецептурных бланков и стал заполнять их, сверяясь с заранее заготовленным списком лекарств.

Адриан улыбнулся и сказал:

— У меня дома есть прекрасный помощник, да и вообще все, что может понадобиться в такой ситуации.

«Девятимиллиметровый автоматический, „ругер“», — добавил он уже про себя. Пистолет лежал в верхнем ящике туалетного столика, что возле кровати. Магазин был снаряжен полностью — тринадцать патронов; впрочем, Адриан Томас прекрасно понимал: потребуется ровно один точный выстрел — в буквальном смысле слова в упор.

Доктор продолжал вещать о своем: он рассказал пациенту о некоторых нюансах договора на услуги сиделки и о необходимых платежах по страховке. Затем речь пошла о доверенности на управление имуществом и денежными средствами и, разумеется, о завещании. Упомянул доктор и о возможности продолжительной госпитализации, а затем напомнил, насколько важно выполнять все врачебные предписания и вовремя принимать лекарства, пусть даже они не способны совершить чудо и отсрочить развязку на сколько-нибудь продолжительное время. По мнению доктора, лечение следовало проводить в полном объеме — даже ради минимального эффекта. Но Адриан Томас слушал уже вполуха: в какой-то момент он четко решил для себя, что обращать внимание на слова врача теперь совершенно ни к чему.

Окрестности небольшого университетского городка, где жил Адриан Томас, — бывшие фермерские наделы, постепенно выкупавшиеся под жилье, — были застроены удобными и, в общем-то, недешевыми коттеджами, которые по размерам и уровню комфорта походили скорее на небольшие особняки. Каким-то образом среди этих коттеджных поселков остался нетронутым уголок дикой природы — невысокий холм, который местные жители упорно именовали «горой», хотя, если смотреть по карте, это был не более чем бугорок, слегка возвышающийся над окрестной территорией. На вершину горы Поллукс вела извилистая тропинка, с которой в нескольких местах открывался живописный вид на долину. Прожив в этих краях много лет, Адриан внутренне так и не смирился с тем, что рядом с горой Поллукс нет горы Кастор. Еще его всегда интересовало, кто же назвал эту горушку столь претенциозно. Он полагал, что, скорее всего, это был какой-нибудь ветхозаветный профессор, который лет двести назад, облаченный в черный шерстяной костюм с накрахмаленным белым воротничком, вбивал основы классического образования в головы студентов, подвизавшихся в этом колледже. Впрочем, сколь ни безвкусно было название сей детали ландшафта и сколь ни нелепым казалось именовать ее звучным словом «гора», профессор Адриан Томас много лет назад полюбил гулять по ее склонам. Это было тихое, весьма уединенное место, к которому испытывали теплое чувство и городские собаки — те, которых хозяева, полагаясь на добродушие их нрава, спокойно отпускали гулять без поводка. Собаки никогда не мешали профессору Томасу наслаждаться одиночеством и размышлять о своем.