— Инспектор, это предположение совершенно неразумно, я бы даже сказал, нелепо, — сухо и профессионально бесстрастно произнес Скотт. — Предположить, что кто-то из недовольных мною пациентов продумал план преступления, я бы даже сказал, разработал целую операцию, для того чтобы отомстить мне… Нет, это попросту невозможно. Будь среди пациентов, с которыми я расставался, не доведя до конца курс терапии, кто-то способный на такое… как профессиональный психолог, я бы об этом догадался.

«Это уж наверняка», — недовольно подумала Терри. Ей приходилось все время одергивать себя, чтобы личная неприязнь к Скотту Весту не заставила ее судить о высказываниях и поступках этого человека предвзято. Даже туманные намеки, обнаруженные в компьютере Дженнифер, не должны были лишить хорошего полицейского объективности. Впрочем, Терри Коллинз все же лелеяла надежду на то, что в один прекрасный день у нее появится возможность задать Скотту некоторые нелицеприятные вопросы.

— Тем не менее я все же хотела бы получить список ваших знакомых и пациентов, которые, пусть даже чисто теоретически, могли бы представлять опасность для Дженнифер.

Скотт сделал неопределенный жест рукой. Его с равным успехом можно было интерпретировать и как согласие, и как отказ. В общем, Терри окончательно убедилась в том, что рассчитывать на Скотта Веста как на союзника в расследовании этого дела не приходится.

Она вновь обратилась к Мэри Риггинс:

— Теперь вернемся к версии с участием члена семьи… Нет ли у вас подозрений относительно родственников вашего покойного мужа?

Этот вопрос явно сбил Мэри с толку.

— Ну, если честно… то отношения у меня с ними складывались не слишком хорошо. Но в любом случае…

— Не была ли ваша дочь источником или причиной какого-либо семейного конфликта?

— Отчасти да, была. Бабушка с дедушкой, родители моего покойного мужа, частенько жалуются, что я редко привожу к ним Дженнифер. Они все время повторяют, что она — единственное, что осталось у них от их сына. Против родителей мужа я, в общем-то, ничего не имею, вот только отношения с его сестрами, тетями Дженнифер, у меня совсем не сложились. А в последнее время я и вовсе не могу с ними общаться. У меня такое ощущение, что они считают меня виноватой в его смерти, хотя вслух, конечно, мне никто этого не говорит. Впрочем, как бы то ни было, наши конфликты и разногласия никогда не заходили так далеко, чтобы…

Терри обратила внимание на то, что во всем этом монологе Мэри Риггинс ни разу не назвала бывшего супруга по имени. Никакого Дэвида, только «покойный муж». Эта вроде бы малозначительная деталь почему-то врезалась в память инспектора. Вдохнув поглубже, она продолжила разговор:

— Тем не менее я хотела бы получить от вас список ближайших родственников Дженнифер по линии отца и, если возможно, их адреса.

За сугубо деловыми формулировками Терри скрывала свои сомнения и неуверенность. Расследуя дело, которое из банального подросткового побега прямо на глазах превращалось в настоящее преступление, инспектор Коллинз обнаружила несколько зацепок, свидетельствующих о том, что внутри этой, внешне вполне благополучной, семьи не так все гладко и спокойно. Вполне вероятно, что причину исчезновения Дженнифер следует искать именно здесь — или в домах других членов семьи. Вот только… Догадок и подозрений было явно недостаточно для того, чтобы выстроить сколько-нибудь связную и осмысленную версию случившегося.

— Ну а что, если похищение совершено ради выкупа? — поинтересовалась она. — Не было ли у вас в последнее время контактов с людьми, которым срочно были нужны крупные суммы денег?

Мэри Риггинс покачала головой.