Только внутри тебя, в душе, появится немного гнили. Со временем ее будет все больше и больше. Затем она полезет наружу, и люди станут ее замечать. Так что думай, Артик.

Одним прыжком преодолев расстояние до ближнего, я с размаху опустил било на его голову, заботясь лишь о том, чтобы оно не скользнуло по низкому потолку, и не сбился верный прицел.

Человек в помятой замызганной шляпе кулем рухнул на пол, даже не вскрикнув. Второй резко повернулся ко мне и успел подставить под удар руку.

Било лишь скользнуло по его голове, заставив пошатнуться.

Рывком за шиворот одежды я заставил его развернуться и взял шею в захват.

Плечо и предплечье давят на яремные вены, перекрывая мозгу доступ к кислороду, а сзади, к затылку, прижато предплечье левой руки. Теперь наклоняем его к себе и тащим, за собой тащим, отступая. И давим так, как давят свою жертву удавы. Они на долю мгновения расслабляют свои объятья, чтобы затем сдавить еще сильнее. И так снова, и снова, снова и снова, импульсами.

Что я тебе могу сказать? Разве только то, что однажды сам попался на такой вот захват. Уже потом колол себе между ребер новокаин и считал, что легко отделался. Надеюсь, что у тебя так не получится.

Отпустив на пол безвольно поникшее тело, я ударил кулаком в удобно подставленную голову, целясь в височную кость. Ничего нельзя делать наполовину, говорят умные люди, и они правы, правы всегда и во всем.

Метнувшись в комнатку, к Анютке, ухватил ее под мышки и поставил ее рядом с лежанкой. Дави на нее, дави или садись и подпрыгивай. Делай так, чтобы она ритмично скрипела. Она у тебя очень скрипучая, вечерами я отлично слышу даже со своего места, как ты ворочаешься перед сном. Хоть и довольно далеко нахожусь.

Она поняла меня, и со двора послышался довольный смех.

Фу, перевел я дыхание, несколько минут выиграл, они ничего не поняли. Их еще двое, а из меня воин как не скажу из чего пуля. Его сейчас под навесом, где я сплю, полно уже должно быть. Нельзя мне через дверь выходить, скрипучие они очень, не дошли руки. Да и не человек я сейчас, поэтому выходить мне можно только там, где вошел.

Так, до них пара прыжков, сидят они один напротив другого, и весело ржут, прислушиваясь к скрипу, доносящегося из хибары. Я осторожно выглянул из-за угла дома. Один точно мой, добежать успею. И не промахнусь, руку достаточно набил, как знал, блин. Давай на счет три, а то как-то не по себе, двое их все-таки, оба при тесаках и пистолеты на столе лежат.

Не выдержав, я рванул вперед на счет два, заводя руку назад для удара. С разбегу удар получился такой силы, что брызнуло серыми с кровью ошметками. Второй мгновенно выскочил из-за стола, выхватив свой клинок, больше похожий на огромный мясницкий нож с гардой.

И мы закружили по кругу.

Сначала он поглядывал на домик и даже пытался позвать на помощь. Я тоже с беспокойством туда посматривал. Не факт, что второй не сможет придти в себя. С первым-то железно, удар грузом такого веса быку голову проломит.

Но на помощь никто не спешил, и мы продолжали ходить по кругу. Что-что, а уж чувство дистанции мне еще в секции бокса крепко привили, и я ее видел, пусть даже с учетом длины клинка моего противника. Сам я разрывать дистанцию тоже не спешил, слишком уж зловеще смотрелся тесак в его руке. Да и нервничал он больше меня.

Ну, с этим-то все понятно, он не самый крутой в их компании. Иначе, так сказать, право первой ночи у него было бы.

Положение спас Стрегор, показавшийся в дверях и запустивший в спину моего противника тяжелой оловянной кружкой. Удар получился слабый, да и попал он в спину, но хватило и этого. Тот, и так весь на нервах, на мгновенье отвлекся, отвернувшись от меня, да еще и в правую сторону, и я свой шанс не упустил.

Все.

Нет, еще не все, в доме посмотреть нужно.