– Может ты за него и замуж собиралась?

– А ты ревнуешь?

Норман как будто смутился.

– К чему ревную? К куску стекла? Нет, конечно!

– Не думаю, чтобы я вышла замуж за Дика.

– Знаешь, - сказал Норман, - жалко, что это так вдруг оборвалось. Мне кажется, что-то должно было случиться... - Он запнулся, потом медленно договорил: - У меня было такое чувство, будто я предпочел бы выплеснуть коктейль на кого угодно, но только не на тебя.

– Даже на Жоржетту?

– Я о ней и не думал. Ты мне, разумеется, не веришь.

– А может быть и верю. - Ливи подняла на него глаза. - Я была глупая. Норман. Давай... давай жить нашей настоящей жизнью. Не надо играть тем, что могло бы случиться, да не случилось.

Но он порывисто взял ее руки в свои.

– Нет, Ливи. Еще только один раз, последний. Посмотрим, что бы мы делали вот сейчас, Ливи. В эту самую минуту! Что было бы с нами сейчас, если бы я женился на Жоржетте.

Ливи стало страшно.

– Не надо, Норман!

Ей вспомнилось, какими смеющимися глазами и жадным взглядом смотрел он на нее, держа в руке шейкер, а Жоржетту, которая стояла тут же, словно и не замечал. Нет, не хочет она знать, что будет дальше. Пусть будет все как сейчас, в их настоящей, такой хорошей жизни.

Проехали Нью-Хейвен. Норман снова сказал:

– Я хочу попробовать, Ливи.

– Ну, если тебе так хочется...

А про себя она с ожесточением думала: это неважно! Это ничего не изменит, ничего не может измениться. Обеими руками она стиснула его руку выше локтя. Она крепко сжимала его руку, а сама думала: что бы нам там не померещилось, никакие фокусы не отнимут его у меня!

– Заводите опять свою машинку, - сказал Норман человечку напротив.

В желтом свете ламп все шло как-то медленнее. Понемногу прояснилось матовое стекло, будто рассеялись облака, гонимые неощутимым ветром.

– Что-то не так, - сказал Норман. - Тут только мы двое, в точности, как сейчас.

Он был прав. В вагоне поезда, на передней скамье, сидели две крошечные фигурки. Изображение ширилось, росло... они слились с ним. Голос Нормана затихал где-то вдалеке.

– Это тот самый поезд, - говорил он. - И в окне сзади такая же трещина...

У Ливи голова шла кругом от счастья.

– Скорей бы Нью-Йорк! - сказала она.

– Осталось меньше часа, любимая, - отвечал Норман. - И я буду тебя целовать. - Он порывисто наклонился к ней, словно не собирался ждать ни минуты.

– Не злись же! Ну что ты, Норман, люди смотрят!

Он отодвинулся.

– Надо было взять такси, - сказал он.

– Из Бостона в Нью-Йорк?

– Конечно. Зато мы были бы только вдвоем.

Ливи засмеялась:

– Ты ужасно забавный, когда разыгрываешь пылкого любовника.

– А я не разыгрываю. - Голос его вдруг стал серьезнее, глуше. Понимаешь, дело не только в том, что ждать еще целый час. У меня такое чувство, будто я жду уже пять лет.

– И у меня.

– Почему же мы с тобой не встретились раньше? Сколько времени прошло понапрасну.

– Бедная Жоржетта, - вздохнула Ливи.

Норман нетерпеливо отмахнулся.

– Не жалей ее, Ливи. Мы с ней сразу поняли, что ошиблись. Она была только рада от меня избавиться.

– Знаю. Потому и говорю - бедная Жоржетта. Мне ее жалко: она тебя не оценила.

– Ну смотри, сама меня цени! - сказал Норман. - Цени меня высоко-высоко, безмерно, бесконечно высоко, больше того: цени меня по крайней мере вполовину так, как я ценю тебя!

– А не то ты и со мной тоже разведешься?

– Ну, уж это - только через мой труп! - заявил Норман.