Изменить размер шрифта - +
Генрих все время жил в нетерпеливом ожидании вести о беременности Кэтрин, но, поскольку никаких признаков не появлялось, он всю вину возлагал на молодую жену, время от времени мрачно изрекая:

– Испанка (он имел в виду Катарину Арагонскую) брюхатела, как только я вешал мои порты на столбик ее ложа!

Ему докучали боли в ноге, отчего настроение становилось еще более скверным. Его томила тоска по турнирам и, в особенности, по охоте. Король уже не мог гнаться за зверем в лесной чаще, и теперь предпочитал сидеть в засаде. Егеря гнали на него зверей, и Генрих VIII, прекрасный стрелок, все еще был способен возвращаться домой с обильной добычей. В свое время его всегда сопровождала Анна Болейн, которая была первоклассной охотницей. Генрих ожидал, что такими же качествами обладает и Кэтрин, но ошибся. Молодая жена являла собой полную противоположность своей кузине. Она была жалостлива, вечно проливала слезы над увечными кошечками и собачками, подкармливали их, а потому не могла даже смотреть без трепета на отстрел прекрасных ланей и оленей, не говоря уж о том, чтобы принимать участие в этой откровенной бойне. Король подарил ей великолепный арбалет, украшенный резьбой и инкрустацией. Первый же выезд на охоту закончился полнейшим провалом: Кэтрин разражалась неудержимыми рыданиями при виде каждого убитого животного. Кроме того, ей не хватало сил натягивать тетиву арбалета, так что пришлось давать ей в помощь крепких лакеев. Тогда Кэтрин умышленно стала стрелять куда угодно, в заросли кустов или стволы деревьев, лишь бы не причинить вреда тварям Божьим. Слуги, которым приходилось рыскать по лесным дебрям в поисках упущенных стрел (стрелы для арбалетов требовались особые, стоили дорого, а потому негоже было разбазаривать их попусту), в сердцах молча проклинали повелителя, на старости лет женившегося на пустышке, которая не понимает азарта, охватывавшего человека в охоте на дикого зверя. Но Генрих не мог долго держать зла на это очаровательное дитя, он быстро отходил и старался загладить свою вину, делая жене очередные подарки.

 

Козни недоброжелателей

 

Тем временем над головой Кэтрин начали сгущаться тучи. С одной стороны, она стала жертвой придворных интриг, которые враги плели против все возраставшего могущества ее дяди, герцога Норфолка. К тому же эти происки имели сильную религиозную подоплеку: Говарды были известны как приверженцы католического вероисповедания, тогда как сторонники брака с Анной Клевской и последователи казненного Кромвеля горой стояли за англиканскую церковь. К несчастью для Кэтрин, слишком многим было известно небезупречное поведение королевы в девицах, и наиболее набожные и добродетельные подданные считали, что такой супруге не место на английском троне.

В один прекрасный день к Томасу Крэнмеру, архиепископу Кентерберийскому, припожаловал некто Джон Лассел и с негодованием заявил, что женщина с таким греховным прошлым недостойна носить корону. О непристойном поведении Кэтрин Говард ему рассказала сестра, Мэри Холл, в девичестве Лассел, в свое время находившаяся в услужении у вдовствующей герцогини Агнес Норфолк и недурно осведомленная о похождениях Кэтрин с обоими поклонниками в замке Ламбет. Архиепископ Крэнмер, который также ратовал за брак с Анной Клевской и становление англиканской церкви, собрал письменные показания Мэри Лассел и еще нескольких человек, данные под клятвой, и представил их королю. Дело происходило в день праздника всех святых, 1 ноября 1541 года, как раз после окончания благодарственного молебна в королевской часовне дворца Хэмптон-корт за благополучное возвращение из поездки по северу королевства и образцовое супружество с молодой женой, которое Господь даровал ему после стольких невзгод. Генрих не сразу поверил в то, что его любимая хохотунья в прошлом «жила самым развратным и чувственным образом» и счел это наветами. Однако архиепископ предложил ему учредить комиссию по расследованию, которая доподлинно точно выяснила бы, действительно ли у его прекрасной розы нет шипов.

Быстрый переход