– Как это, какие? – не понял сантехник.

– Какое родство? Я что-то не помню, чтобы у тебя, Степа, родные сестры были.

– Мы не родные, а двоюродные или, может, троюродные, не помню точно, – пояснила Катенька, – я в этих родственных названиях путалась всегда.

– Я тоже! – воскликнул Степка, – да какая разница, главное: родня!

– Я вот сейчас припоминаю, и мне кажется, что вы четвероюродные брат с сестрой, – прищурившись, заметила Клавдия, для которой этот вопрос, очевидно, имел немалое значение.

За разговором время пролетело быстро. На улице вечерело.

– А ты где ночевать собираешься: в теткиной квартире? – спросила Клавдия.

– Нет, мне туда нельзя, там наследники другие. Они меня не пустят. Придется в гостиницу какую-нибудь поехать.

– А ты что ж, не заказала себе номер заранее? – спросила Клавдия.

– Нет, забыла, как-то из головы вылетело.

– Зачем гостиница?! Да и ночь на дворе! Мы что, не родня, что ли? У нас переночуешь, и дело с концом! Правда, Клава?

Было заметно, что жена сантехника определенно не разделяла энтузиазма мужа по данному вопросу. Однако, выдержав паузу, она согласилась:

– Ладно, пойду стелить кровати, а тебе, Катерина, раскладушку Василька на кухне поставим.

– А удобно это? Может быть, лучше я… – широко раскрыв наивные, глаза начала было Катенька.

– Удобно, удобно, – пробасил довольный Степка, – а я с тобой, пока Клавка ко сну готовится, на кухне посижу, чайку выпьем.

Клавдия вышла из кухни, а Степка, повернулся к Катеньке. Тут надо отметить, что если бы водопроводчик имел привычку давать себе отчет в своих чувствах, то он вынужден был бы признать, что его отношение к Катеньке под воздействием ее облегающего платья уже перестало ограничиваться лишь родственными чувствами. Зато жена сантехника Клава прекрасно заметила постигшие ее мужа перемены. И потому, прикрыв за собой дверь, не пошла в комнату, а стала прислушиваться к беседе родственников.

– Ну, как живешь, Степка? – в который раз за сегодняшний вечер спросила Катенька.

– Нормально.

– А не скучно тебе вот так?

– Как так? – почему-то смутился сантехник.

– Ну так: семья, дом, быт…

– Мне-то? Мне – не, – сказал он, почесывая затылок.

– Не ходишь никуда.

– А куда ходить-то?

– Ну не знаю.

– А хочешь, завтра погулять на реку пойдем, как в школе?

– Я даже не знаю, неудобно как-то…

– Чего там не удобного? Пойдем, да и… И без того короткая речь водопроводчика в этот момент была прервана звуком открывающейся двери. Вошла Клава и хмуро заметила:

– Степан, я посмотрела, у раскладушки ножки разболтались больно. Никак нельзя на ней взрослому человеку ночевать. А то не сегодня – завтра Василек из деревни вернется – негде спать ему будет, если раскладушку-то сломаем.

– Дай-ка я сам посмотрю, – сказал Степка вставая.

– Нечего тебе и смотреть, Степан, – повышая голос, сказала Клава, – вот тебе телефон, вызывай такси для сестрички твоей, у меня тетка в гостинице привокзальной работает, для меня всегда одно место найдет.

– Нам такси не к чему, только деньги тратить, – забубнил Степан.

– Раз так, то, что ж я, сестричку не провожу, что ли?

– Не проводишь, Степан, – еще громче сказала Клавдия, – на улице неспокойно вечерами, а ты у меня один – что я потом с инвалидом-мужем и с ребенком малым на руках делать стану, если ты с хулиганами ненароком встретишься?

– Да я… – начал, было, Степан, но, посмотрев на жену, осекся.