Он неуверенно глянул на Алицию, не зная, стоит ли продолжать, и добавил озабоченно и сочувственно:

– Боюсь, вся эта история очень дорого обошлась вашей подруге.

Затем он сел в самолет и отправился в Париж, где у него состоялся важный разговор – на этот раз по его собственной инициативе, – после чего он опять сел в самолет и отбыл в Варшаву.

Мое ужасное душевное состояние объяснялось целым рядом причин. События развивались в бешеном темпе. Сразу же после пальмирской авантюры произошел инцидент с лысым боровом. Дело было так. На обратном пути из Пальмир я все никак не могла прийти в себя. До Белян я тряслась от пережитого страха, проехав же Беляны, стала пылать яростью. В конце концов, сколько можно отравлять мне жизнь? Где же конец обману и лжи? Да попадись мне эти мерзавцы, поубивала бы их всех!

Лысый боров – в точности такой, как я описала его Алиции, – выскочил из автомашины, стоявшей перед моим домом, и бросился вслед за мной по лестнице, громко крича, что ему срочно необходимо поговорить со мной. Единственные же звуки, которые я тогда была в состоянии производить, – это скрежетать зубами и разъяренно шипеть. За лысым боровом следовал еще какой-то человек, и он действительно принял борова в объятия, когда со сдавленным криком: «Прочь, уходи!» – я столкнула его с лестницы третьего этажа. Грамматика в моем выкрике хромала, но слова должны были быть понятны лысому борову, так как он излагал свои просьбы по-французски. Я еще задержалась на площадке четвертого этажа, чтобы подкрепить упомянутое высказывание несколькими подобными, а затем вбежала в свою квартиру и захлопнула дверь.

Через час я вынуждена была ее открыть, так как ко мне прибыли два сотрудника милиции в мундирах. Они принесли повестку. Вызывал полковник. При мысли о полковнике я испытала такую горечь и одновременно злость, что тут же помчалась к нему, чтобы высказать все, что я о нем думаю. Сотрудники милиции еле поспевали за мной. Прибыв в управление милиции, я сразу же, еще в вестибюле, наткнулась на лысого борова. Представляете?! Забыв о своем намерении рассчитаться с полковником, я здесь же, внизу, устроила чудовищный скандал.

Я выразила свой решительный отказ – на нескольких языках, чтобы дошло до борова, – вести какие-либо переговоры, поставила под большим знаком вопроса способность нашей милиции заниматься вообще какими-либо делами, допустив таким образом прямое оскорбление властей, смешала с грязью присутствующих, пытавшихся что-то мне объяснить, и только после этого несколько поутихла. Прежде чем зрители этого спектакля успели прийти в себя, я важно заявила, что мне надо в туалет, и под этим предлогом скрылась.

Кружным путем в семь часов вечера вернулась я домой – озлобившаяся на весь мир, никому не доверяющая, решившая отныне рассчитывать только на себя. Я не помнила, заперла ли я входную дверь, торопясь в милицию, так что следовало принять меры предосторожности. Вынув из тайника в машине пружинный нож, я включила в «Ягуаре» противоугонное устройство и на цыпочках поднялась по лестнице. Если я оставила дверь незапертой, они могли проникнуть в квартиру и там устроить засаду.

На лестнице не оказалось ничего подозрительного. Вставив ключ в замочную скважину, я повернула его так бесшумно, будто всю жизнь занималась кражами со взломом. Так же осторожно нажала на ручку и, открыв дверь, на всякий случай отскочила в сторону.

Ничего не произошло. Тогда я присела на корточки и осторожно сунула голову в квартиру. Не заметив ничего подозрительного, я могла себе позволить войти нормально. На всякий случай я закрыла дверь тоже бесшумно: шуметь можно будет лишь после того, как осмотрю всю квартиру и никого в ней не обнаружу. Открыв дверь в комнату, я остановилась на пороге.

Дьявол собирал свои вещи в небольшой чемодан.

Долго я стояла, наблюдая за ним, пока он случайно не повернулся и его взгляд не упал на меня.