И она сказала:

— Могу поспорить, ты очень хорошо знаешь математику, да?

Я ответил:

— В следующем месяце я собираюсь сдать экзамены на уровень А по математике.

И миссис Александер сказала:

— Неужели? По математике?

Я ответил:

— Да. Я никогда не лгу.

А она сказала:

— Прошу прощения. Я вовсе ее собиралась обвинять тебя во лжи. Я просто уточняла, верно ли я расслышала. Я, знаешь ли, немного глуховата.

Я ответил:

— Я помню. Вы мне говорили. — А потом я сказал: — Я первый человек в нашей школе, который будет сдавать экзамен на уровень А, потому что это специализированная школа.

И она ответила:

— Да, это впечатляет. Я надеюсь, ты пройдешь уровень А.

А я сказал:

— Пройду.

Затем она сказала:

— И еще я знаю, что твой любимый цвет — не желтый.

А я сказал:

— Нет. И не коричневый. Мой любимый цвет красный. И еще металлический цвет.

Потом Айвор покакал, и миссис Александер надела на руку пластиковый пакет, собрала все это и завязала пакет узлом. Так она убрала все испражнения, не прикасаясь к ним руками.

А я немного подумал и сделал некоторые выводы. Я решил, что отец велел мне дать слово, которое касалось только пяти вещей.

1. Не упоминать имя мистера Ширза в нашем доме.

2. Не спрашивать миссис Ширз, кто убил эту треклятую собаку.

3. Не спрашивать никого, кто убил эту треклятую собаку,

4. Не лазать в чужие сады.

5. Прекратить эту идиотскую игру в детектива.

И ни одна из этих пяти вещей не означала, что мне нельзя спрашивать о мистере Ширзе. А если ты детектив, то тебе приходится идти на риск. А поскольку сегодня очень хороший день , это значит, что можно рискнуть. Поэтому я спросил:

— Вы знаете мистера Ширза? — так, будто это было продолжением беседы.

А миссис Александер ответила:

— В сущности, нет. Я была с ним немного знакома — достаточно для того, чтобы поздороваться и немного поболтать при встрече, но я мало что о нем знаю. Кажется, он работал в банке National Westminster. В городе.

И я сказал:

— Отец говорит, что он злой человек. Вы не знаете, почему он так говорит? Мистер Ширз злой человек?

А миссис Александер сказала:

— Почему ты спрашиваешь меня о мистере Ширзе, Кристофер?

Я ничего не сказал, потому что я не должен был расследовать убийство Веллингтона, а это была та самая причина, по которой я расспрашивал о мистере Ширзе.

Но миссис Александер спросила:

— Это из-за Веллингтона?

Я кивнул, поскольку это не считается.

Миссис Александер ничего не сказала. Она подошла к маленькой урне рядом с воротами парка и выкинула туда пакет с испражнениями Айвора. Урна была снаружи коричневая, а внутри красная, и от этого у меня в мозгах начало происходить что-то странное. Поэтому я отвернулся и больше не смотрел в ту сторону. А миссис Александер вернулась ко мне.

Она сделала глубокий вдох и сказала:

— Может быть, нам лучше не говорить об этих вещах, Кристофер?

А я спросил:

— Почему нет?

Она сказала:

— Потому что… — А потом она замолчала и решила начать сначала: — Потому что твой отец, возможно, прав: тебе не стоит задавать подобные вопросы.

А я опять спросил:

— Почему?

Она сказала:

— Потому что его, очевидно, это очень сильно огорчает.

А я спросил:

— Почему его это огорчает?

Миссис Александер опять глубоко вдохнула и сказала: — Потому что… ну, я думаю, ты знаешь, отчего твой отец не слишком-то любит мистера Ширза.