— Йессс! — слабым голосом пролепетал Эрн, падая на руки Ниоба.

Кони под всадниками были гораздо крупнее обыкновенного, раза в полтора, да и сами верховые ростом и статью значительно отличались от людей: хотя их фигуры скрывали плотные чёрные плащи, в каждом всаднике можно было заподозрить мифического богатыря-великана. Ни у одного из них не было лица — под капюшонами зияла сплошная чернота, бездна, непроглядная, непроницаемая…

Всадники ехали мимо домов, магазинов, скверов, летних кафе — там, куда падали тени от лошадей или от любого из них, вся материя — живая и неживая — как будто покрывалась копотью. Темнели и вяли цветы в клумбах, листья на деревьях скукоживались и теряли цвет подобно сожженным листкам бумаги, останавливались и замирали посреди дорог автомобили, проглатываемые серым облаком мора, пассажиры этих автомобилей навсегда застывали в тех позах, в каких застал их конец, людей на тротуарах постигала та же участь: догадливые пытались бежать, они толкали друг друга, визжали и кричали, спасаясь от смертоносной границы тьмы, приближающейся с каждой секундой, настигнутые ею превращались в неподвижные черные фигуры, будто отлитые из смолы. Веселые стекла витрин мутнели, когда по ним пробегала легкая, точно край облака, свело серая кромка наползающей Тьмы. Пространство за спинами всадников гасло, обесцвечивалось и обездвиживалось, сохраняя лишь форму, словно обгоревший камень.

Большой городской фонтан, когда мимо него проехали всадники, зашипел и иссяк. Мраморная чаша его почернела и треснула в одном месте, точно упавшая супница.

Конные как раз пересекали лужайку перед Храмом Истинной Веры; от следов, оставляемых копытами на газоне, валил густой дым, в некоторых из них загоралось, танцевало раздуваемое ветром пламя, трава вокруг пригибалась к земле и стремительно увядала… Настоятель, стоя на пороге, неистово крестился.

В этот момент, откуда ни возьмись, появился Крайст. У него за спиной тут же образовалась небольшая группа людей, осененных нездешней благодатью и потому улыбающихся.

Крайст смело двинулся по газону наперерез всадникам.

— Эге-гей! Я здесь! — он поднял свою сияющую руку вверх и помахал им.

Кони стали. Один из всадников принялся немного нервно понукать своего скакуна, но тот всё равно не двигался с места. Другие кони и вовсе расслабились; они побрели в разные стороны и принялись пощипывать газонную траву в тех местах, где она ещё осталась зелёной… От их дыхания трава вяла и горела, кони недовольно фыркали.

— Домой! Домой пошли! — миролюбиво сказал Билл, подойдя к всадникам чуть ближе, — Апокалипсис отменяется.

Он несколько раз взмахнул рукой так, как будто прогонял со стола шкодливую кошку.

— Пошли! Ну!

— Это Спаситель! Валим! — жутким громовым басом провозгласил всадник, что был на вороном, по-видимому, самый главный.

Все четверо развернули коней и рысью помчались прочь; отъехав на приличное расстояние, словно по невидимому трапу, они начали подниматься наверх, в небо; перейдя на галоп, всадники друг за другом скрылись в плотных грозовых тучах.

— Слава Богу… — облегчённо выдохнул Крайст, разглядывая собственную руку, только что с лёгкостью остановившую Светопреставление, — теперь, пожалуй, можно и отправляться…

К нему стали подтягиваться люди. Некоторые останавливались, так и не дойдя, будто что-то вспоминали по дороге, разворачивались и шли назад.