47

Эмиль заходит в вестибюль престижного многоквартирного жилого комплекса. Охранники из-за стойки поглядывают на него. Он набирает на мобильном номер — видимо, не в первый раз.

Неживой любезный голос информирует его, что абонент вне зоны или временно недоступен. Эмиль сует мобилу в карман и подходит к стойке:

— Добрый день.

— Здравствуйте.

— Я к Алисе… Алисе Титаренко. Квартира восемьдесят девять.

Пока один охранник что-то набирает на пульте, второй говорит:

— Будьте добры, обождите минуточку.

…Лестничная площадка перед квартирой. У двери стоит Эмиль. Дверь открывается. На пороге — Алиса в домашнем.

— Господи… Я уж думал… Почему у тебя мобила не отвечает?

— Я ее вырубила, — мрачно отвечает Алиса, неподвижно стоя по свою сторону порога.

— Не хочешь общаться ни с кем?.. Мне уйти?

Алиса молчит, потом говорит хмуро:

— Заходи, раз уж пришел…

Разворачивается и, не глядя на Эмиля, движется в глубь квартиры.

48

Привалившись плечом к краю оконной ниши, Алиса смотрит в окно. Эмиль стоит в другом конце комнаты.

— Алиса, что происходит?

Она поворачивает к нему голову.

— Что мы все делаем?! — Эмиль.

Алиса разворачивается к нему, спиной к стенке, наклоняет голову и обхватывает себя руками за плечи.

— Почему, — не глядя на нее, Эмиль начинает и не заканчивает жесты, — почему, когда нам грозит общая опасность, мы не объединяемся, а начинаем давить друг друга?! Мы?! Из которых когда-то готовили одну команду?!

— Понимаешь теперь? — мрачно-премрачно хмыкает она.

— Ты о чем?

— О Нашем. Чего он хотел? Кого он в нас видел? Понятно, что не просто менеджеров… Может, Горбовскому он и задвинул какое-нибудь фуфло насчет подготовки будущих кадров «Росойла» — чтоб бабок на проект свой педагогический выбить… А может, и нет. Может, они вместе с Горбовским это придумали. Горбовский же тоже был идеалист, если ты помнишь… На свой лад. Он же хотел заниматься цивилизованным бизнесом. Прозрачным. Не сиделось ему на своих бобонах. На своих скважинах. Дернул его черт пытаться менять в этой стране правила игры. Его же потому и сожрали. Потому что ему больше всех было надо. Цивилизовать страну захотел… — фыркает.

— Ученик Нашего — чего ты хочешь…

— Конечно, они вместе это придумали! Потому мы и получились такие разные, что нас выбирали по принципу разности. Самых активных, амбициозных — и при этом ориентированных на разное. И учили — не профессии, не бизнесу, а — технологии успеха. Хорошо учили, согласись. Замечательно! — саркастически. — И при этом, значит, — делали из нас команду…

— …Чтобы мы, ломясь каждый по своей лесенке и забираясь все выше, выше, выше, — оставались вместе… А потом?

— Да не должно было быть никакого «потом»! Они же хреновы идеалисты были. Они же правда думали эту страну изменить! Эту помойку. Эту живодерню. Через нас. Они типа думали, что учат нас работать иначе, мыслить иначе, чем принято здесь. Чем когда-нибудь делалось здесь — со времен святого, блин, Владимира! — ядовито-ядовито.