Так и попрощались. Вернувшись, Вася обнаружил Дарью Сергеевну, которая очень удивилась, увидев своего молодого начальника.

– Ты почему еще в офисе?

– А где мне быть?

– У тебя же через полчаса назначена встреча с адвокатом. Ты про нее забыл?

– Забыл, – признался ей Вася и, наспех похватав все бумаги, о которых просил его адвокат, поспешил прочь из своего офиса.

– Очень уж все странно совпало, – запуская пальцы в свои густые, пышно вьющиеся волосы и глядя на Васю пронзительными блестящими глазами, говорил он. – Я не могу тебе всего объяснить, но поверь мне, парень, твой тесть чего-то здорово опасался. И это довело его до могилы.

– Но что это?

– Я ищу, – напускал туману Отар Ревазович. – Пока я выясняю, разнюхиваю.

– Скажете?

– Ты будешь первым, кто узнает правду.

Такого рода беседы они вели много раз. И вот вчера адвокат позвонил Васе и торжествующим голосом произнес:

– Мне кажется, я нащупал наконец ниточку! Стоило бы за нее потянуть, но боязно одному.

– Почему?

– Во-первых, ниточка эта больно уж тоненькая, дернешь неосторожно, оборвется – и уплывет рыбка обратно в мутную водичку. А во-вторых, чего греха таить, боюсь. Если верны мои подозрения, то за смертью твоего тестя стоят очень серьезные люди, и переходить им дорогу в одиночку страшновато даже мне.

Вася встревожился, серьезным людям не хотелось переходить дорогу и ему. И даже в компании Отара Ревазовича все равно не хотелось.

А Отар Ревазович закончил свою речь так:

– Ты вот что, парень, приезжай ко мне завтра. Тут еще люди подтянутся. Вместе все и обсудим.

Вася не очень-то понимал, чего от него хочет Отар Ревазович. И к тому же он не верил в то, что его тесть умер не своей смертью. Был зафиксирован инфаркт, от этого и надо плясать. И если даже правда то, что в Осинкина стреляли, то где рана? Врачи никакого намека на огнестрельное ранение на теле пострадавшего не заметили. И умереть от страха, от одного лишь звука выстрела тесть тоже не мог. Не такой он был человек. В мутные девяностые он и сам достаточно пострелял. Так что пугаться до смерти такой ерунды, как выстрел, он точно бы не стал. Просто так совпало. Кто-то выстрелил, а у Осинкина в этот момент прихватило сердце.

Тем не менее дела Васи вел именно Отар Ревазович, поэтому спорить с адвокатом было бы глупо. Отар Ревазович вел дела образцово и, кроме всего прочего, денег за свою работу не брал. И потому не выполнить просьбу адвоката Вася тоже не мог. Он был слишком многим уже обязан Отару Ревазовичу. Те консультации и те дела, которые Отар Ревазович вел для Васи в судах, кому-то другому могли стоить целого состояния. А Вася пока что не заплатил адвокату ни копейки.

– Потом отдашь, – говорил тот обыкновенно Васе. – Когда дела поправятся, тогда и отдашь.

А когда Вася очень уж сильно его благотворительностью смущался, Отар Ревазович снисходительно пояснял:

– Мне в свое время щедро сверху всяких благ уже отсыпали. Теперь пришла и моя очередь немножко с ближним своим добром поделиться. Тем более что ты мне, Василий, не чужой человек. Тебя мой друг одобрил в качестве мужа для Ленки. Как я могу тебе не верить?

На этой реплике славного адвоката наш Вася неизменно краснел. Он не был уверен, знает ли Отар Ревазович до конца и в подробностях историю сватовства Васи. То, как его сначала пытались сделать козлом отпущения за грехи другого мужика, а потом оседлали и поехали. Потому что если вначале своей брачной аферы Вася был слишком подавлен крутящимися возле него деньгами, то теперь он понимал, что деньги лишь крутятся, а к нему самому не прилипают.