Причем не той, которая горгона. Я просто размякла, будто все мои косточки растаяли. Была женщина-кремень, стала кисельная барышня. Сделалось понятно, что все амбициозные планы на вечер, включавшие посиделки в баре и даже выходы на танцпол, придется отменить.

– Поужинаем – и баиньки, – прикрывая чистой розовой ладошкой зевок, сказала Машка.

– Тут можно заказать ужин в номер? – с надеждой вопросила Натка, жмурясь отнюдь не из-за того, что в лицо ей били косые лучи заходящего солнца.

Мы ползли по дорожке от СПА-центра, как три улитки. Даже переговаривались вяло, потому что засыпали на ходу.

– Нет-нет, мы пойдем ужинать в столовую! – встряхнулась Машка. – Вы обязательно должны попробовать творожный пирог с карамелизированными грушами, его вам в номер не принесут, за него надо лично сражаться на ножах и вилках с другими сладкоежками у шведского стола.

– Я не готова к битве при мармитницах, – пробормотала Натка, но активно возражать не стала, и мы пошли на ужин.

Творожный пирог с грушами оказался выше всяческих похвал, но сенсацией вечера все же стал не он.

Обеденный зал чуть ли не рукоплесканиями встретил триумфальное возвращение эльфийской королевы. Очевидно, все уже были в курсе скандала, случившегося во время обеда, когда неблагодарный внук демонстративно покинул незаурядную бабушку, и симпатии публики были полностью на стороне Анны Ивановны. Когда она вошла под ручку с присмиревшим Вовой, стук ножей и вилок стих, сменившись восторженными ахами и охами.

– Вот паршивец, – даже Машка отвлеклась от любимого пирога и некультурно указала вилкой на эльфийского внука. – Глядите, теперь он притворяется паинькой!

Скандалист Вова с самым кротким видом семенил рядом с бабушкой, услужливо подстраиваясь под ее короткие шаги, предупредительно поддерживал Анну Ивановну под ручку и искательно заглядывал ей в лицо.

Сама королева неувядающей красоты шествовала невозмутимо, улыбаясь краешками губ. Зато деловитая зеленовласая барышня, шагающая вслед за парочкой родственников, откровенно торжествовала и то и дело посматривала на присмиревшего Вову с усмешкой, которая показалась мне злорадной.

Я подумала, что это именно она призвала внучка к порядку. По всему было видно, что девушка состоит при «самой Соколовой» в ответственной должности помощника – решателя проблем.

Впрочем, за ужином у нее никакой работы не было. Вова вел себя идеально, в процессе трапезы трогательно ухаживал за бабушкой и даже сбегал за бутылочкой минералки для нее. Анна Ивановна запила целебной водицей пилюлю из баночки с золотой надписью, и Натка вытянула шею, как лебедь, стремясь разобрать затейливую надпись на этикетке.

– «Эльвен Бьюти» номер пять, – сообщила она нам с Машкой, успешно справившись со своей шпионской миссией. – Запомните?

– Номер пять, как «Шанель», – кивнула Машка и спохватилась: – А зачем запоминать?

– Тебе совсем неинтересно, как эта старая гры… извините, милая дама поддерживает себя в такой форме? – сердито зашипела Натка. – Ей шестьдесят восемь! Ты вдумайся – шестьдесят восемь! Уж какими красотками были когда-то Мэрил Стрип, Сигурни Уивер и Сьюзан Сарандон – считай, ровесницы этой Соколовой, – но и они сейчас смотрятся на все свои «шестьдесят с бо-ольшим хвостиком», тогда как эта гры… дама! Свежа как роза!

– Завидовать вредно, – назидательно произнесла непробиваемая Машка. – От этого портятся настроение, цвет лица и аппетит. Хочешь еще пирожка?

Моя сестра не хотела пирожка. Аппетит у нее и впрямь заметно ухудшился, так что в столовой мы не засиделись и удивительно рано – всего лишь в десятом часу вечера – отправились на боковую.