— Хватит вам, — примирительно сказал я. — Может, мороженого дернем?

— Лучше пивка, — сказал Стасик.

— Я вопросительно посмотрел на Лорку.

— Можно и пивка, — сказала она. — Только сначала гараж.

— А… Дался он тебе!

— Ладно, тут же рядом, — вступился я, хотя и сам не понимал, зачем дался Лорке Стасиков гараж.

Ряд стандартных белокирпичных гаражей с одинаковыми сварными воротами, изготовленными местной артелью, тянулся вдоль южной оконечности кладбища. С одной стороны — кладбищенская стенка, которая здесь, в тылах «юдоли скорби», осыпалась и разваливалась, с другой — гаражи, какие-то пустые цистерны, брошенные остовы легковушек. Сейчас здесь было малолюдно: дедок чинил оранжевый «Москвич», несколько мужиков с натугой выталкивали из другого гаража пыльный «рафик» с выбитыми стеклами, а вон и Стасикова батяни гараж, с черной дверью и кодовым замком. В гараже стоял темно-зеленый «пассат», на котором семейство крайне редко ездило на природу или в Москву.

— Вон он, — показал Стасик. — Гараж как гараж, насмотрелась?

— А где твой папа видел страшилку?

— Да тут где-то… Вон в стенке дырок сколько. Да и не все ли равно, причудилось человеку, с кем не бывает…

— Я ж говорил, не надо было идти. Мы вроде про пиво говорили? Или я че-то спутал? Или мне показалось?

— Сейчас, — сказала Лорка, подошла к забору и посмотрела сквозь дыру на кладбище. Потом легко подтянулась на руках, перемахнула на ту сторону, только кружева мелькнули. Сделала она это как-то очень целомудренно, хотя юбка была короткая.

— Оп-па! — сказал Стасик. — Спорт!

Лорки не было минуты три. Наконец над забором появилась ее голова, и тем же манером она вернулась к нам.

— Ну, как там? Кости гложет красногубый вурдалак? — поинтересовался Стасик.

— Сглодал уже все, — буркнула Лорка.

Она выглядела озабоченной, но ничего рассказывать не стала, отряхнула идеально чистую с виду одежду и пошла вперед. Мы переглянулись и поспешили за ней.

Ларек с лирическим названием «Колокольчик» находился неподалеку — за гаражами, откуда начиналась улица Салтыкова-Щедрина. В кустах шиповника возле урны лежал мордой вниз пьяный со спущенными штанами, и мне стало за него стыдно. Слава богу, Лорка не обратила никакого внимания на обращенную к небесам волосатую задницу. Я пошарил в карманах, но Стасик великодушно выложил полтинник, заметив небрежно:

— Дивиденды от батяни. Гуляем.

— На полтинник разгуляешься… — пробормотал я, покупая три бутылки «Славянского» и воблу.

Мы сели на лавочку под березой, я откупорил пиво брелоком-открывашкой и принялся чистить рыбину, сухую и ломкую, словно осенний лист.

— Первое сентября… — задумчиво сказала Лорка. — Опять учиться.

— А ты раньше где училась? — спросил Стасик, ковыряя пробку ключом. Открывашками он почему-то из принципа не пользовался.

— В Киеве.

— Так ты украинка?

— Почему? — Она протянула мне пиво. — Открой, пожалуйста.

— В Киеве училась, жила. Мы ж теперь разные государства.

— У меня было российское гражданство. — Лорка в белых праздничных кружевах приняла у меня бутылку и отпила глоток. — Холодное… Так что я ничего не меняла, как была гражданка Российской Федерации, так и осталась.