|
— Понимаете, через пять месяцев Балард закрыл и сосуд плотным сукном, прикрепил его так, что ничего нельзя было разглядеть внутри. А подмастерьев за занавес не пускали с самого начала. Я делал все необходимое, заливал и засыпал реактивы, в нужный момент на нужное время подключал электричество и эти странные ящики… Балард так и не сказал, что там, обещал полностью посвятить во все позже. И доставали ее из сосуда ночью, я не видел, кто и когда.
Пришел утром — а занавес и сукно с сосуда сняты, сосуд пустехонек. Прошло две недели, а я так ее и не видел во дворце, хотя тех трех встречал часто. Мне не было доступа только в то крыло, где помещаются личные покои герцога, а они жили в другом, для… особо доверенной прислуги… ну, вы понимаете. Со стороны и не узнать, кто они такие — девушки и девушки: походка, фигура, голос, лицо… Но эту, четвертую, я больше никогда не видел. А спрашивать не стоило — Балард меня с самого начала просветил, что любые вопросы могут оказаться чреватыми, вплоть до самого худшего. Ну, ничего удивительного: эти провинциальные магнаты — та еще публика… Лучше не рисковать. Сварог усмехнулся: — А вы не боялись, что вас по миновании надобности отправят в те края, где нет ни денег, ни науки? — В первые месяцы — да, — сказал Инсари. — А потом как-то привык. Ни о чем таком не думал, предстояла еще работа… — А вот теперь — врете, — сказал Сварог. — Слышали, может, что я могу определять, когда мне врут? — Ходили слухи… Значит, правда… — Ну? — Месяц назад, когда сосуд закрыли и от меня, снова появились такие мысли. Не знаю уж, почему ее от меня закрывали, но подозревать начал, что свидетелей герцог может и не оставить… кроме Баларда, кто его знает, он-то явно был очень доверенным, да и все знания исходили от него. А я у него многому научился, не знаю, как насчет той, четвертой, а эту… белину я сейчас мог бы сделать и сам… хотя нет, я так и не узнал, что было в тех ящиках. Уж безусловно не источники электричества — выглядели иначе, подключались по-другому. Балард обещал, что при следующей работе он абсолютно во все посвятит, но кто его знает, как могло обернуться. Так что я недели две готовился и осматривался — нам с Балардом ведь разрешали гулять по парку, только за ворота не выпускали. Присмотрел конюшню — верхом я ездить умею — прикинул все. Риск, конечно, но если они и в самом деле хотели убить всех четверых, а то и Баларда, кто его знает, герцога, какие у него были планы… Может он получил все, что хотел? Балард ведь был нанятым, вроде меня, он как-то проговорился, что жил в замке всего две недели… С точки зрения закона он ничего дурного не совершил, но неизвестно, как может обернуться, если совсем недалеко — король Сварог, и не просто король… — он покосился на Сварога определено боязливо. — А о чем еще Балард… проговаривался? — Если подумать, ни о чем. Представления не имею, кто он такой, откуда. Один раз только крепенько перебрал, вот и слетело с языка. Вообще человек был страшно замкнутый, все разговоры — о еде, вине, извините, о девках… ну, и ученые разговоры насчет того, что в подвале. — Ну, а о его самоубийстве что думаете? — Представления не имею, что и думать. Так неожиданно все случилось… Не знаю, гадать не берусь… — А о самоубийстве герцога? — Что, он тоже? Ничего не понимаю. В конце концов, по снольдерским законам оба неподсудны… как и я, — добавил он не без намека. Уж герцога-то хороший законник мог без труда выдернуть. Разве что последовало бы старое королевское «закон уснул»… Могло и последовать, подумал Сварог. |
