– Не надо, в тюрьме тебе будет хуже. – Керис закинула руки за голову и зевнула, показав розовый, точно у котенка, рот.

– Ты же сама советовала мне найти хобби.

– Я-то тут при чем? Я же не говорила тебе: «Обругай препода по драматургии» или «швырни в окно стулом».

– Мистер Дарби сам виноват. Хотел, чтобы я попробовала себя в роли раба и уродливого дикаря.

– Да, не очень-то деликатно. – Керис взяла телефон, разблокировала экран. – Кстати, твой брат мне уже неделю не звонит и не пишет. На Пасху приезжал, а со мной даже не встретился. Ты не знаешь, что на него нашло?

– Он мне не брат.

– Спасибо, помогла. – Она заблокировала телефон и положила на подоконник, достала из сумки вейп. Пять раз глубоко затянулась, не глядя на меня.

– Знаешь, что я буду делать? – спросила я.

– И что же?

– Постараюсь как можно реже появляться дома. Джон станет относиться ко мне лучше, если я не буду мозолить ему глаза.

– Он же вроде посадил тебя под домашний арест? – удивилась Керис.

– Плевать.

– Это его еще больше разозлит. Нельзя просто взять и не прийти домой. – Она снова затянулась вейпом и выдохнула облачко перламутрового дыма. – Ты извинилась перед ним? Хотя бы для вида. Чтобы, так сказать, минимизировать ущерб.

– Миллион раз. Толку-то.

– Тогда как-нибудь докажи ему, что намерена измениться. Например, начни готовиться к экзаменам.

Она так очаровательно мне улыбнулась, что я на миг подумала – и правда, почему бы не взяться за ум. А потом вспомнила, зачем пришла. Уж точно не за советом по учебе. Я пришла, чтобы рассказать о деле, помочь в котором могла лишь такая популярная девушка, как Керис.

– Сегодня будет вечеринка, – сказала я. – Касс приедет.

Керис подскочила, словно ее током дернуло, и оживилась:

– А кто ее устраивает?

– Кто-то из его бывших одноклассников.

– Кто именно?

– Касс не сказал.

– А что он сказал?

– Что будет вечеринка и что он приедет.

– Он же собирался вернуться только после сессии.

– Теперь вот приедет на выходные – из-за всего, что стряслось.

– Почему он мне не позвонил?

Я пожала плечами. Понятия не имею. Надеюсь, потому что он к ней охладел. И едет, чтобы повидаться со мной.

Керис взяла телефон, просмотрела сообщения: новых не было.

– А когда он рассказал тебе про вечеринку?

– На днях. Я сидела в кабинете директрисы, слушала, как Джон распинается о том, какая дерьмовая у нас школа. Вместо того чтобы предлагать ему пройти какие-то занятия, почему бы им не прибегнуть к традиционным педагогическим методам: строгая дисциплина, тишина в коридорах, вот это все.

– Ну а Касс тут каким боком?

– Я отпросилась в туалет и, поскольку уж на это каждый человек имеет право, отказать они не смогли. Я позвонила Кассу, попросила приехать домой.

– И он рассказал тебе про вечеринку?

– Нет, он даже трубку не взял. Пришлось вернуться в кабинет и выслушать лекцию Джона о муштре.

– Это еще что за фигня?

– Ну, это как в частных школах – старшие воспитатели, бесконечная зубрежка и телесные наказания. Директриса заявила, что бить детей запрещено законом, Джон ответил – мол, он в курсе, однако же мне необходима программа построже. Директриса спросила, люблю ли я учиться, и я сказала, что терпеть не могу.